Малёк - [3]

(ему, видать, была уготована куда более великая судьба), произносит речь о проповедовании христианства в школах и о том, как важно открыть свой ум и сердце всем веяниям. Мои предки приходят к выводу, что преподобный или голубой, или коммунист — а возможно, и то и другое.

13.00. Новые унижения ждут меня за шведским столом, накрытым на лужайке у библиотечного корпуса. Выпив семь джин-тоников, папа устрашающе громко чихает и лезет в мамину сумочку за платком. Когда он расстегивает сумочку, на лужайку падают три сосиски в тесте, два соленых огурчика, связка копченых коктейльных колбасок и горстка яичных канапе, и все это на глазах директора; тот вежливо кашляет и делает вид, что ничего не заметил. Я бочком пристраиваюсь рядом с какими-то другими людьми и притворяюсь, что они и есть мои настоящие предки.

15.00. Наконец они уезжают. Папа на пассажирском сиденье, мама — за рулем, прихлопнув дверцей подол своего красного платья. Метров сто пятьдесят они толкают нашу развалюху, после чего мотор включается, и они исчезают за углом «дороги пилигрима». Я стою на мощеном тротуаре, глядя на дорогу. Оглядываюсь и вижу высокие корпуса и деревья, которые словно стягивают меня в кольцо. Впервые в жизни я чувствую себя таким маленьким.

18.00. Джулиан отводит восьмерых новеньких в наш корпус. Мы спускаемся по лестнице и оказываемся в общей гостиной (съеденный молью ковер, пара дряхлых красных диванов, телевизор и доска для объявлений). Среди новеньких есть мальчик по имени Сидней, который весит никак не меньше ста пятидесяти килограммов, и тот заморыш с лестницы, которого я видел раньше, — он по-прежнему выглядит так, будто вот-вот откинет копыта. (Некоторые трупы и то повеселее будут.) Лишь благодаря этому полудохлому товарищу я не выгляжу самым щуплым из новеньких. Выясняется, что его зовут Генри Баркер. Наш староста — чернокожий Пи-Джей Лутули; вид у него удивительно серьезный, и одет он опрятно. Он дает важные наставления, типа «не бегайте по двору» и «не ходите по газонам». А потом приказывает укладываться спать. Кажется, впервые в жизни мне приходится повиноваться чернокожему.

21.00. Свет погас! Моя первая ночь вдали от дома. Высокий и мускулистый тип с темными глазами и угольно-черной шевелюрой — он очень быстро тараторит, — кажется, назначил себя царем нашей спальни. Его зовут Роберт Блэк; он постоянно матерится, показывая тем самым, что с ним шутки плохи и надо его уважать, а лучше боготворить, как героя.

Я сплю рядом с психом по имени Верн Блэкаддер, у которого с мозгами явно что-то не то. У него мерзкая привычка выдергивать волосы пучками с громким пуком.

Я лежу в кровати и слушаю храп и шепот, доносящиеся со всех сторон и время от времени дополняемые пуками — это Верн выдирает себе волосы — и непрекращающимся звуком льющейся воды. Это «зассанец Пит» — бетонная статуя святого Петра: он гордо стоит в бассейне с рыбками посреди двора, а с кончика его меча стекают капли.

18 января вторник

06.15. Был разбужен оглушительной сиреной. Выпрыгнул из кровати и закричал «мама!», не успев спохватиться. Слава богу, меня никто не слышал. Пристроился в конец длинной очереди сонных учеников, спускающихся по ступенькам в душевые. У подножия лестницы вдруг открылась дверь, ведущая в маленькую каморку, полную дыма и горящих свечей. Оттуда вывалился дикого вида парень, совсем голый, с замотанной полотенцем головой и членом, нацеленным в потолок. Прыщавый Эл Гринстайн сказал, что это чудаковатый староста Гэвин — он живет под лестницей.

Сортирная (туалеты и душевые) состояла из десяти кабинок на сером цементном полу, шести раковин и четырех унитазов. Пол под ногами скользил, а запах был просто жуть. Дежурные старосты — Джулиан с Бертом — наблюдали за тем, как мы моемся, и член каждого из нас удостаивался комментария Джулиана. Мой он описал как «страдающую анорексией личинку шелковичного червя». Я в ужасе увидел, что у всех, кроме меня, на теле росли волосы. Даже у Задохлика в паху были пучки черных волосков. Берт прокричал «вульва» — это означало, что время мытья подошло к концу. Я поспешно вылез из кабинки, хотя спина по-прежнему была покрыта мыльной пеной.

Самый большой член был у Роберта Блэка. Когда ему настала пора вылезать из душа, Берт крикнул «вульва!», но Роберт его проигнорировал. Тогда Джулиан крикнул: «Пора вылезать, кусок мяса!» Берт очень обрадовался и скрипучим голосом запел песенку «Летучая мышь из ада» (подразумевая, с какой скоростью мы должны вылетать из душа).

06.30. Перекличка. (Каждый день начинается с этого, чтобы удостовериться, что никто не слинял и не умер во сне.)

Я чуть не опоздал, потому что один из старост наврал, будто перекличка происходит в общей гостиной и я должен явиться туда немедленно. Когда я прибежал в гостиную, там не было никого. Как идиот я сел на драный красный диван, подумав, что пришел первым; а перекличка тем временем проходила на улице, во дворе. К счастью, я услышал, как два парня пробегали мимо точно ошалелые, и последовал за ними туда, где уже выстроился весь корпус. Оказалось, когда называют твое имя, ты должен выкрикнуть в ответ «акула!» (никто не может объяснить почему). Пи-Джей Лутули зачитывал имена и сердито разглядывал отвечавшего, прежде чем перейти к следующему. Я нервничал и ждал, пока он не произнес: