Мальчишки в бескозырках - [30]

— А вообще-то, наша лодка имеет свое название — «Дельфин», — сказал один из матросов, — а «Щ-309» — это ее тактический номер.

Когда я поднялся в рубку на ходовой мостик, у меня от счастья похолодело в груди. Шутка ли, стоять на мостике боевого корабля, да еще гвардейского. На палубе матросы. Вместо черных лент на бескозырках у них развевались черно-оранжевые. Это отличительный знак морской гвардии.

Матросы приняли меня с флотским радушием. Пригласили спуститься вниз, показали отсеки. Осторожно полез я из рубки вниз по вертикальной железной лестнице, которую матросы называли «скобтрап». В полку мне приходилось лазить с «кошками» по столбам, но здесь «кошек» не было. Вся надежда только на свои ноги и руки.

Спустился наконец внутрь лодки. Кругом мягкий свет электроламп. Базлов сказал, что спустились мы в третий, центральный отсек. Центральным он называется не просто потому, что расположен в центре лодки, а еще потому, что именно в этом отсеке размещается пост командования и управления. Здесь на походе находится и командир подводной лодки, и помощник, и штурман. Здесь же выгорожены рубки радиста и акустика.

С первых же минут пребывания на лодке у меня вспухла голова от совершенно новых для меня слов и терминов: «торпеда», «отсек», «выгородка», «гидроакустическая станция», «гирокомпас».

По сравнению с надводным кораблем, а сравнивать я мог только с «Чапаевым», в лодке было тесно. Кругом приборы, разные рукоятки, краны, их моряки называли вентилями, различные магистрали, трубопроводы. Все это было покрашено в разные цвета: голубой, зеленый, красный… Матросы говорили, что под палубой размещены аккумуляторные ямы, различные приборы и устройства. В общем, не корабль, а целый завод.

Повели меня по отсекам. Они разделены между собой стальными водонепроницаемыми переборками, в которые врезаны двери. Кстати, переход из отсека в отсек требует известной сноровки. Они сообщаются между собой через круглую стальную дверь, которая на походе задраивается. Чтобы перейти из отсека в отсек, нужно перешагнуть через широкий порог, который моряки называют комингсом. Комингс не только широкий, но и расположен на некоторой высоте над палубой. Если вначале просунуть в дверь голову и туловище, то трудно будет занести ногу, и она не достанет до палубы следующего отсека — не хватит ширины шага. Поэтому первое, что я усвоил, это вначале занести ногу и перешагнуть комингс, а потом просунуть в дверь голову и туловище.

Вот и первый, носовой, или, как его называют, торпедный отсек. Здесь размещены четыре аппарата, из которых лодка не раз стреляла по вражеским кораблям. Торпедисты мне показали, как рукояткой открывается задняя крышка аппарата, выходящая в отсек. Это в общем-то простое устройство на лодке имеет свои особенности. Если одновременно открыть переднюю и заднюю крышки торпедного аппарата, то в лодку хлынет забортная вода. Чтобы этого не произошло, в аппарате есть специальное блокирующее устройство, которое позволяет только тогда открыть заднюю крышку, когда закрыта передняя, через которую выстреливается торпеда, и наоборот. Матросы шутя говорили об этом устройстве, что это «поправка на дурака».

В носовом отсеке хранятся запасные торпеды, а также размещены койки для матросов.

Во втором отсеке, где под настилом расположена аккумуляторная батарея, расположены каюты командира лодки, его помощника и замполита. Здесь жили и другие офицеры, поэтому этот отсек называется жилым. Командиру лодки полагалась отдельная каюта, а помощнику с замполитом — одна на двоих. Каюта — это сказано, наверное, громко. Матросы между собой называли ее «шкаф». В полный рост в ней мог стоять только один человек. Дверь каюты каталась вдоль переборки на роликах. Справа был маленький столик, наподобие тех стульчиков, которые откидываются в коридоре железнодорожного вагона, слева маленький платяной шкаф. Вдоль борта узкая койка, лежать на которой можно было разве что на боку. Каюта помощника и замполита была такой же, только над нижней койкой висела вторая. Остальные офицеры спали в этом отсеке на диванчиках и убирающихся на день койках. После сна постельное белье складывалось в рундуки, верхние койки откидывались и закреплялись, как в купе поезда, а нижние диванчики вдоль борта использовались для сидения. Во время обеда отсек превращался в кают-компанию.

В четвертом отсеке громоздились дизели.

Больше всего мне понравилось в пятом отсеке, где стояли электромоторы. Здесь было как-то особенно уютно и тепло.

В шестом отсеке, как и в первом, блестели крышки торпедных аппаратов. Только вместо четырех — два. Здесь тоже были койки для матросов.

Подводная лодка произвела на меня огромное впечатление. В ней таилась такая грозная мощь, что все виденное до сих пор на войне — танки, орудия, аэростаты — ушло на второй план. Не зря подлодку боятся такие грозные корабли, как линкоры и крейсера. Матросы охотно показывали свои боевые посты, а дядя Дима объяснил мне, как мог, устройство подводной лодки. Здесь все было сложно. Хоть с виду лодка казалась не очень большой, однако ее водоизмещение было около 700 тонн. Скорость хода в надводном положении 14 узлов, а под водой она могла двигаться со скоростью 8 узлов. Мне трудно было вначале понять, что такое узлы, пока мне не сказали, что узел — это миля в час, а миля — 1 852 метра. Когда говорят, что скорость равна 14 узлам, то нужно 1 852 умножить на 14, что соответствует порядка 25 километров в час. На воде это много.