Мальчишки, мальчишки - [2]

Те, кто в старину пытался переплывать океаны на плотах и в утлых лодках, имели куда больше шансов уцелеть, чем юные безумцы, очертя голову бросавшиеся в океан времени, чтобы доплыть до сказочных чудес грядущего. Но лобастый узкоплечий мальчишка, лежавший сейчас за прозрачной стенкой, судя по всему, был одним из тех немногих, кому довелось доплыть. Он еще не дышал, и веточки манипуляторов еще счищали сего каменно застывшего тела остатки студенистой массы, но приборы на пульте перед креслом Гусева уже свидетельствовали, что клетки начинают оживать.

Вечером воскресающий сделал первый вздох. Температура была пока на четыре градуса ниже нормальной, но сердце билось ровно, кровообращение после переливания и введения гемостимуляторов полностью восстановилось. И, убедившись, что все идет хорошо, Гусев покинул реанимационный зал, передав дежурство роботам.

Когда он пришел через три дня, камера киберреаниматора была задернута голубым занавесом. Мальчишка спал на низком белом ложе у стены. Пушистый розовый халат оттенял бледность лица, но это было уже лицо выздоравливающего, вернувшегося к жизни человека.

Едва Гусев подошел к своему креслу, мальчишка открыл глаза. Несколько секунд он смотрел на Гусева каким-то неосмысленным, словно невидящим, взглядом - и вдруг рывком поднялся на локтях.

- Где я?.. - выдохнули губы.

- Разве ты первый раз открыл глаза? Мальчишка отрицательно покачал головой.

- Эти роботы... Кормили меня, давали лекарство, по ничего не отвечали... - Он с усилием встал со своего ложа, порывисто шагнул к Гусеву, но сделать второй шаг ему что-то мешало.

- Тут вроде стенки, - сказал Гусев. - Дальше тебе пока нельзя. Адаптация...

- Где я? - повторил мальчишка.

- Далеко от дома, - Гусев опустился в кресло, стараясь держаться подчеркнуто спокойно. - В общем, посылка получена.

- Какая посылка?

- Та, в которой ты себя послал, не спросив, правда, согласия адресата. Впрочем, и адрес был весьма туманным. Между нами говоря, посылка чуть не затерялась на почте. Но ее разыскали. И, как видишь, вскрыли.

- Но... какой сейчас год?

- Цифра тебе ничего не скажет: теперь совсем другой отсчет. А сколько лет тебе было там, в той жизни?

- Четырнадцать... В 2023-м...

- Значит, сейчас тебе в некотором роде четыреста тридцать шесть.

- Четыреста?! - в этом восклицании, в широко раскрытых мальчишеских глазах были и восторженное изумление, и испуг, и недоверие.

Не сводя глаз с Гусева, мальчишка молча сел на свое ложе, весь напрягшийся, разом неуловимо повзрослевший. Может быть, впервые ожгла мысль о невозвратности потерянного? Или еще не пришел в себя от этой громом грянувшей невероятной цифры?..

Гусев нажал клавишу, и из прорези в пульте высунулся маленький серый диск фиксатора. Не спеша, ровным негромким голосом Гусев начал задавать вопросы. Имя? Фамилия?.. Место жительства?.. Где учился?.. Вопросы следовали один за другим, и тихий шелест лент в диске слово подчеркивал будничность, обыденность всей этой процедуры.

- Как-то вы... странно, - с неловкой усмешкой проговорил мальчишка, воспользовавшись короткой паузой.

- Обычный распорядок, - пожал плечами Гусев. - Так опрашивают всех дезертиров.

- Кого?!

- Ты не ослышался, - Гусев посмотрел ему прямо в глаза. - Я сказал: дезертиров. Слово, конечно, не слишком благозвучное, но зато точное. Как иначе назвать тех, кто улизнул из своего времени, чтобы явиться сюда, в будущее, на все готовенькое?

Мальчишка молчал, низко опустив голову. Нетрудно было представить себе, что творится сейчас в его душе. Чудом перенестись через четыре столетия - и услышать такое... Но Гусев знал, что не имеет права поддаваться чувству жалости. Он должен, обязан сказать ему все это именно сейчас. И именно вот такими обнаженными, безжалостно-жесткими словами. Так надо. Чтобы этому курносому четырнадцатилетнему пришельцу из прошлого легче было понять и принять то, что он узнает чуть позже.

- Что же тебя все-таки заставило залезть в кокон? - спросил Гусев. Разве тебе плохо жилось в двадцать первом веке?

Не поднимая глаз, мальчишка покачал головой:

- Мне было хорошо. Но... - Он говорил медленно, трудно подбирая слова. Просто очень хотелось увидеть будущее... Тогда только что расшифровали первую весть с Унны. О том, что через сто лет прилетит их корабль. И, когда мама погибла в экспедиции, решился...

"Как все похоже, - подумал Гусев. - Разные страны, разные судьбы - и все то же неодолимое желание заглянуть за грань..."

- Пускай я виноват... перед всеми... - В растерянных, подетски беззащитных глазах мальчишки, казалось, вот-вот покажутся слезы, - Но почему вы... эти слова?.. Чтоб больней?..

- Почему? Потому что я такой же мальчишка из кокона. Только извлеченный девятью годами раньше. А теперь вот встречаю новичков... И каждый раз, когда говорю эти слова, я говорю их прежде всего себе.

Ответом было молчание.

А потом мальчишка задал вопрос, который задавали на этом месте почти все:

- И вас... И нас много таких?

- Ты будешь семьдесят четвертым. Тремстам не смогли вернуть жизнь... Мы обитаем на Плутоне. Все вместе. Полетим туда с тобой, как только окрепнешь.