Мальчики-мальчишки - [20]

То, что с Константином Волковым не всё в порядке, в городе вскоре убедились после одного странного инцидента. Как-то раз друзья позвали его на танцы в местный дом культуры. На эти танцы пускали только тех, кто уже имел на руках паспорт, да и то не всех. Был на входе своеобразный фейс-контроль из ДНД (добровольной народной дружины). Раньше ещё не было ни дискотек, ни ночных клубов, а были просто танцы под музыку, которую исполнял какой-нибудь ВИА (вокально-инструментальный ансамбль) с небольшой сцены в танцзале. Волков до армии сам состоял в таком ВИА, где очень прилично играл на гитаре и клавишных – сам научился на слух – и даже сочинял какие-то песни. Вот друзья его и привели, чтобы он немного развеялся.

Весь вечер он вёл себя спокойно, правда, не танцевал, а очень внимательно слушал музыку, стоя у стеночки. И вот подвалила к нему одна разбитная девчонка из соседней деревни, хотела пригласить на танец, но он вежливо отказался. Тогда она стала вешаться ему на шею, что, по тем временам, считалось большой и непростительной смелостью для девушки. Она с подружками поспорила, что пригласит его, и он согласится с ней потанцевать. А он вдруг отказывается! Вот она и стала его уговаривать таким макаром. Волков сначала сосредоточенно смотрел на неё, потом кхекнул носом и вдруг, неожиданно для всех и, как показалось, даже для самого себя, сильно ударил её лбом прямо в лицо. Она устояла на ногах только потому, что держалась за его шею. Затем он одним ударом кулака выбил ей все передние зубы, отчего она отлетела к противоположной стенке.

Все так и онемели, а музыканты перестали играть. Волков как-то неловко пожал плечами, потирая руки, сказал, что у него начинается приступ астмы и вышел на улицу. Никто не отважился его остановить, тем более что все были растеряны. Девчонка не сразу пришла в себя, а когда очнулась, то не сразу поняла, что произошло. Она шарила руками по полу и собирала свои белеющие на полу выбитые резцы и клыки. Кто-то тоже их поднимал и подавал ей. Она сложила их в платочек, встала и куда-то пошла, зажав платочек в маленьком кулачке, а другой рукой ощупывала себя и поправляла причёску. И, когда нащупала на лице сломанный нос, снова потеряла сознание.

Танцы, естественно, на этом закончились. На следующий день Волкова арестовали по заявлению родителей потерпевшей и увезли в районный центр. Он совершенно равнодушно к этому отнёсся и сказал следователю, что сам не знает, как так получилось: мол, автоматически всё произошло. Рефлекторно.

Мать его пошла по разным инстанциям и дошла даже до того товарища, который вёл с ней беседу в горкоме. Дело замяли, сказав, что девица сама не очень корректно себя повела: виданное ли дело, чтобы советская девушка, комсомолка к тому же, вот так вешалась на шею члену КПСС! Но всё-таки её отвезли в какую-то специальную клинику, где более-менее поправили причинённый её внешности урон.

Особист поговорил с Волковым «по душам», пригрозил исключением из партии – в то время это было крайне ощутимое наказание – и призвал держать себя в руках, а не пугать матушку такими выходками, и не распускаться, потому что Советская Родина кому попало не доверяет защищать свои интересы в борьбе с врагами мировой революции! А звание коммуниста и отличника по боевой и политической его ко многому обязывает…

После этого эпизода Волков уехал из нашего города. Говорили, что он устроился работать на какой-то завод в Ленинграде, а заодно учился на вечернем отделении Военмеха. Иногда он приезжал к матери на несколько дней, но всегда тайно, как шпион. Хотя в нашей местности, где все друг про друга знают, очень трудно оказаться незамеченным. Привозил ей деньги и продукты, с которыми становилось всё хуже и хуже. Ни с кем не общался, словно боялся что-нибудь опять натворить, а целыми днями сидел на чердаке своего дома и читал книги. В один из таких приездов он женился на соседской женщине, которая была несколько старше его, за месяц собственноручно срубил ей дом в самом конце своей Лесной улицы, за которой сразу начинался лес – в тамошние дворы иногда забредали волки. У самих Волковых во дворе даже жил одно время приручённый волчонок, который затем превратился в похожую на овчарку собаку.

Новый дом был обнесён высоким забором. Ещё он купил жене корову и гусей – всё, как она просила. И опять уехал. Перед отъездом предупредил жену, что если она в его отсутствие сблизится с кем-нибудь, то он «уроет» их обоих.

– Дурак ты, Волков, – сказала она ему ласково и поцеловала в ухо.

К жене его никто и не думал приближаться. Во-первых, она была женщина основательная и домовитая и не имела привычки мести хвостом перед мужиками. Тем более что при таком хозяйстве в лице коровы и гусей некогда было. А во-вторых, ни у кого не было желания сталкиваться и конфликтовать с Волковым.

Он исчезал и снова появлялся, но никто уже не обращал на это внимания, потому что началась очень сложная и непредсказуемая жизнь, когда уже никто не был уверен в завтрашнем дне и в том, что этот день вообще наступит. Никто уже не был уверен, что, вернувшись домой после работы, не найдёт свой дом разграбленным. Никто, уходя из дома, уже не мог сказать точно, вернётся ли он назад живым и здоровым. Каждый скрип половицы по ночам заставлял людей просыпаться и вздрагивать от мысли, что в дом пробираются лихие люди.