Мальчики + девочки = - [15]

. Старше меня, а дурак. В целом я мог быть доволен, что грамотно разложил все по полкам. Я и был доволен. Посвербило малость и отпустило. А дальше сложилось так, что кто-то или что-то, а не я, руководило моими действами, а я всего-навсего посредник. А я и был посредник.

* * *

Я не пошел на Пушку. Во-первых, темнело, пока доберусь, вовсе темно сделается. Во-вторых, Хвощ велел спрятать нож дома, что зря с ним по улицам болтаться. В-третьих, я поймал себя на том, что здорово хочется все же передать посылочку непосредственно в руки Чечевице, а уж он пусть прячет, где хочет, скажет мне где, и все. Но я понимал, что это нереально. Из дома стал ему названивать. Никто не отвечал. Один раз трубку взяли, но это был не Чечевица. Мужчина сказал, что он Чечевицын отец, когда я попросил Чечевицу. Голос вкрадчивый, а на донышке как стальной лист дрожал. Важный голос. Он сказал, что Чечевица будет через полчаса. Через полчаса у них дома опять никого не было. А еще минут через десять появился Чечевица. Я стал говорить так, чтоб он позвал меня к себе, как в прошлый раз. Но на этот раз не сработало, он не звал. Тогда я придумал, что мне надо перевести английский текст, и я зайду, чтоб он перевел. Он сказал:

– Ну, заходи.

Я отправился.

Все было то же самое. Охрана любезно поинтересовалась, как представить, я назвался, замок щелкнул, дверь отперли. Разница в том, что я поднялся не пешком, а на лифте, чтоб унять дыхание. Лифт обалденный. На панелях ничего не вырезано, пол не захаркан, как у нас, везде лак, зеркала. Чечевицын на лестничной клетке, похожей на какое-нибудь фойе , меня не встречал. Я позвонил в звонок, звонок сыграл битловскую мелодию Yesterday . Я ждал Чечевицына, он не появлялся. Я второй раз нажал на звонок, снова включилась мелодия, и Чечевицын возник.

– Не слыхал, что ли? – спросил я.

– Слыхал, – ответил Чечевицын. – В глазок наблюдал, как будешь себя вести.

И опять, как в прошлый раз, я засомневался, серьезно он или валяет дурака.

Он вдвинулся внутрь квартиры, я за ним.

– Чего долго шел? – спросил на ходу.

А я долго шел, потому что переписывал текст. Из книги. Ф. Незнанского. Но не станешь же объяснять. Я сказал:

– Теть Том ужинать заставила.

– Кто это теть Том? – спросил Чечевицын.

– Опекунша наша, – ответил я.

– Вы же сами одни живете, – сказал он.

– Одни, она временно, – сказал я.

– Смотри, временно-временно, а потом раз, и постоянно, и ахнуть не успеете. – Он будто нарочно ковырял мою болячку.

Остановились в прихожей, он протянул руку:

– Давай.

– Чего давать? – не понял я.

– Чего перевести, – сказал он.

– Прям тут? – удивился я.

– А чем тут плохо? – спросил он.

Тут было неплохо. Яркий свет, узкий столик у зеркала, стульчики с высокими сиденьями, везде цветное стекло, и никакой тебе свалки, как у нас дома: старая обувка, старые сумки, старый примус, ободья от старого велосипеда, щетка, половая тряпка. Тут можно было жить. Все сияло, никаких грязных, мрачных углов. Что без углов, затрудняло мою задачу. Но я решил сохранять спокойствие – авось, будет время что-нибудь придумать. Я достал из кармана сложенный вчетверо лист:

– Вот. Задали двойку исправить, а то выведут в четверти, так что постарайся.

У меня стояла тройка, я и на двойку еле тянул, знал с десяток слов, gym , например, или yesterday , но легенда звучала убедительно. Чечевицын взобрался на высокий стульчик, кивнул, чтоб я занял другой. Я занял.

– Постой, схожу за бумагой, – сказал он, соскочил и пропал где-то в глубине квартиры.

Я остался сидеть неподвижно. Он даже не предложил мне раздеться, и я так и сидел, в куртке. Кто его знает, может, снова проверял меня. Я должен был завоевать его доверие.

Он вернулся с карандашом и бумагой и принялся строчить без остановки. Изредка вперится в потолок, ищет там подсказку, и продолжает. Один раз спросил:

– Как будет спрыгнуть ?

– Ты меня спрашиваешь? – засмеялся я.

Он засмеялся в ответ. Это немного разрядило обстановку.

– Схожу за словарем, – сказал он и уже из глубины квартиры позвал: – Иди сюда!

Я спрыгнул со стула – действительно, как будет спрыгнуть , – скинул куртку и пошел на голос.

Чечевицын расположился в отцовом кабинете. Я уселся на знакомый мне кожаный диван и потянулся:

– Эх, вискаря бы!

– Мы сегодня работаем, а не развлекаемся, – сказал Чечевицын тоном, в каком я узнал нотки его отца.

Он работал, а я делал вид, что развлекаюсь, шныряя взглядом по сторонам, а сам тоже работал. Работал мой мозг. Куда, как и в какой момент. Можно попросить попить и засунуть посылочку за рамку фото. Можно отодвинуть стекло, где книги, и положить в книжку. Можно бросить в корзину для бумаг под столом. Да ведь если корзину будут вытряхать, вместе с бумагами вытряхнут посылочку. Но я же не знаю, сколько времени ей назначено и что с ней должны делать. Не исключено, что я ошибся в предположениях, и это заказано для употребления. Кем? Чечевицыным-младшим или Чечевицыным-старшим? Да ведь Чечевицына-старшего нет в природе. Есть то ли Алиханов, то ли Хуснутдинов. Вип . У Ф. Незнанского тоже действуют випы . Мне пришло на ум, что Ф. Незнанский сочиняет что-то, а Чечевицын переводит в данный момент Ф. Незнанского как сочинителя, а реальный сочинитель сидит в эту самую минуту на диване и он-то и есть главный. Это поднимало меня в собственных глазах и отменяло любые вопросы.