Мальчик, сделанный из кубиков - [74]

Ближе к вечеру мы приносим из машины сумки с туалетными принадлежностями и направляемся в туалетный блок. Я умываю Сэму лицо и оттираю его волосы от соуса для спагетти. Вернувшись к палатке, мы усаживаемся на одеяле и едим чипсы, сэндвичи и печенье с шоколадной крошкой. Солнце клонится к горизонту. Вскоре я начинаю различать тусклый свет фонарей в соседних палатках.

– Можно посмотреть, как наступает ночь, – предлагаю я.

Именно этим мы и занимаемся следующие несколько минут: молча впитываем атмосферу этого незнакомого места, сидя бок о бок. Еще даже не вечер, но я долго вел машину и устал, и возможность посидеть спокойно кажется блаженством. Впрочем, длится оно недолго. По мере того как все вокруг тонет в сумерках, до Сэма начинает доходить реальность всего происходящего и он все больше жмется ко мне.

– Мне страшно, – говорит он. – Тут все слишком большое. Мне это не нравится.

– Все в порядке. Мы же за городом. Ночью тут все точно так же, как днем.

– Нет, не так же. Можно, мы поедем обратно? Я хочу домой. Тут все слишком большое, папа.

– Что ты имеешь в виду?

– Мне не нравится большое пространство. Мне от этого плохо. Я не вижу, что там дальше. Мне это не нравится.

И то, что он сказал, вдруг кажется мне очень знакомым. Я понимаю, что он имеет в виду. Страх перед пространством, перед свободой, перед неопределенностью – именно эти чувства я испытывал на протяжении последних трех месяцев, оказавшись вырванным из привычного окружения всего того, что имело для меня какое-то значение. Прежде мне не приходило в голову, что аутизм – это нечто вроде до предела обостренной, очень концентрированной версии того, что испытываем мы все, всех тех страхов, которые нас одолевают. С той лишь разницей, что все остальные скрывают их под слоями отрицания и накрепко вбитых общественных установок.

Откидываю полог палатки и забираюсь внутрь. Китайские фонарики озаряют интерьер слабым светом.

– Залезай сюда, тут тепло! – говорю я.

– Хочу домой! – вопит он.

На несколько секунд меня охватывает знакомая смесь поднимающегося откуда-то глубоко изнутри утробного страха и паники, которая накатывает на меня всякий раз, когда надвигается истерика, это ощущение полной беспомощности перед лицом неминуемого. Все родители в нашей группе поддержки говорили о чем-то подобном: твой мозг лихорадочно пытается придумать что-то такое, что можно сказать или сделать, чтобы быстро решить проблему. Мой мозг слишком часто оказывается неспособен это сделать.

Сэм сидит по-турецки перед палаткой, закрыв лицо руками, и тихонько покачивается из стороны в сторону. Затишье перед идеальной бурей. Но на этот раз у меня есть одна идея. Кажется.

– Придумал, – говорю я. – Если мы закроем глаза, то можем очутиться в «Майнкрафте». Мы в безопасном режиме, так что никаких Криперов и зомби, только свиньи с коровами. Слышишь их? Мы построили палатку из… э-э… песчаника. Она стоит на вершине очень крутого холма, и вдали виднеется океан. Мы шли сюда много дней подряд, потому что нам известно, что где-то там, в море, есть маленький островок, а на этом островке стоит храм, в котором хранится много-много золота. Играет негромкая музыка, а небо начинает становиться оранжево-красным. Давай загружай скорее игру и присоединяйся ко мне! Хочу отправиться на разведку!

Сэм медленно-медленно возвращается в палатку.

– Я снаружи! – говорит он и закрывает глаза ладонями. – Отсюда мне видно солнце.

И мы оба видим его вместе. Рдеющий шестиугольник на наших глазах сползает за горизонт. Небо пикселизированными волнами темнеет.

– Что будем делать? – спрашиваю я.

– Я иду к морю искать лодку, – говорит Сэм.

В нашем воображении мы идем через темные поля, мимо угловатых силуэтов других палаток. Мы бежим и бежим, высматривая пещеры и рытвины, любуясь искрящимися в лунном свете снежными шапками на вершинах далеких гор.

– Спускаемся вниз, – командует Сэм.

Начинаем спуск с обрыва, осторожно перескакивая с одного каменного блока на другой, пока не оказываемся на пляже. Там, на хрустящем песке, мы останавливаемся и смотрим на квадратную луну, которая завершает свое восхождение. Несколько секунд – и она уже висит в ночном небе над нашими головами, большая и полная, испещренная серо-белыми пикселями. Сэм направляется к двум лодкам, покачивающимся на волнах у берега.

– Отправляемся в плавание!

Я бегу за ним следом. Он забирается в одно из суденышек, а я занимаю второе.

– Ты видишь какой-нибудь остров? – спрашиваю я.

– Да, очень далеко.

Повсюду вокруг в лунном свете поблескивает море, а земля, которую мы оставили позади, уже почти скрылась в туманной дали. Но нам не страшно. Мы знаем законы этого мира. В конце нашего путешествия, не слишком далеко, нас ждет остров, полный сокровищ. И мы непременно его найдем.

Когда я открываю глаза, то вижу, что Сэм – к изумлению моему – спит у меня под боком: слипшиеся влажные волосы запутались за ушами, тело неподвижно, на лице играет легчайший намек на улыбку. И на меня вдруг нисходит до странности шокирующее озарение: Сэм – человеческое существо, совершенно отдельное от меня. Отдельное даже от Джоди. Он не проблема, которую необходимо решить, не досадная помеха моим планам, не еще один пугающий пункт в ежедневном списке моих дел. Он – личность, и где-то в голове у него есть его собственные идеи, приоритеты, планы на будущее. Поразительно, насколько легко не заметить этого в житейской суете, за борьбой с аутизмом, ежедневными битвами по поводу школы, еды и одежды. Он личность – у него есть свои желания, есть потребность понять свое место в этом мире. И моя задача – помочь ему.