Мальчик с Антильских островов - [14]

— Это ты… Я не сплю, знаешь ли. Просто решил дать отдых своим старым косточкам…

Раскурив трубку, которая лежала в углублении на камне, он с трудом поднимается, и мы выходим наружу, под манговое дерево.

Наш разговор состоит из длинной серии вопросов, которые я задаю и на которые он добросовестно отвечает.

Например, я спрашиваю его, касается ли небо земли и в каком месте.

Мне также хочется знать, откуда беке берут свои богатства. Мосье Медуз объясняет мне, что богатства у них от дьявола.

Впрочем, я уже интуитивно понимал, что дьявол, нищета и смерть представляют собой вроде как одно лицо, вредоносное, главным образом для негров. И я часто гадал, чем негры досадили дьяволу и беке, что те их так беспощадно угнетают.

Иногда из прутиков и кусочков дерева Медуз мастерил мне игрушки, похожие на человечков или животных, и я забавлялся ими, пока не наступал час сказки.

НА РЕКЕ

Воскресенье… Понедельник.

В понедельник мама Тина берет меня с собой на реку.

Река протекает далеко от поселка; чтобы добраться до нее, надо идти довольно долго.

Мы выходим рано, так как мама Тина хочет прийти первой, чтобы занять место около большого камня с углублением в виде таза, где она сможет намочить белье.

Прачки располагаются повсюду вдоль реки в тех местах, где не слишком глубоко, и, болтая и напевая, трут и колотят свое белье.

Мама Тина опасается несдержанного языка этих женщин. Она предпочитает расположиться подальше от них.

Я коротаю время, разыскивая гуавы в роще, или пытаюсь поймать руками маленьких раков, живущих в реке.

В полдень повсюду на траве расстилается сверкающее белизной белье, над которым летают желтые бабочки. Пообедав на траве, я иду туда, где река глубокая и течет медленно, и забавляюсь, бросая в воду камни, которые падают как дождь звенящих капель.

Когда солнце садилось, словно устав сушить столько белья, мама Тина собирала свою стирку в узел и звала меня мыться.

В это время на берега реки уже ложилась тень, и мне вовсе не хотелось купаться, тем более что мама Тина не позволяла мне плескаться в свое удовольствие. Посадив меня на камень, она яростно терла меня мочалкой из гуавы и поливала водой из ковшика.

Зато потом она запускала руки в воду и вытаскивала из-под камней прекрасных раков, которых вечером я сам пек на углях.

Но, как бы то ни было, воскресенье и понедельник были для нас, детей, пыткой. Мы единодушно предпочитали субботу и другие дни, когда с утра до вечера — какие бы наказания нас потом ни ожидали! — мы были свободны, ни от кого не зависели, хозяйничали как хотели на Негритянской улице.

ИГРА С ОГНЕМ

— Яйца! Куриные яйца! — кричит Жеснер.

Я не верю своим глазам. Найти прямо так среди травы и соломы куриные яйца!

Я часто слышал, как люди жалуются, что их куры несутся не дома. Я даже видел, как одна курица, в исчезновении которой мазель Валери́на винила воров, вернулась домой с выводком цыплят. Но найти гнездо, где курица несет яйца, — такой удачи мне никогда не выпадало!

Вопрос о том, кому принадлежит курица, яйца которой мы нашли, даже не возник. Мы пересчитали яйца: хватит каждому по одному, не считая малышей. Но пусть они не огорчаются: мы сварим яйца и дадим им попробовать.

Никогда нам так не везло. О! Чудный день! Вся компания повернула обратно на Негритянскую улицу.

Яйца как будто с неба свалились специально для нас!

Тортилла положила их в «канарейку», залила водой и всыпала туда щепотку соли. Это я предложил такой способ приготовления.

Я никогда в жизни не ел яиц. Да и остальные тоже. Наши родители употребляли яйца только на семейных праздниках или меняли в лавочке «дома» на рис, на керосин, на рыбу, продавали беке.

Но мне казалось, что их надо варить на огне.

Теперь оставалось только развести огонь. Но как найти спички? Наши родители — все курильщики и уносят коробки спичек с собой.

Все готово. Горка хвороста собрана в одну минуту. Поль вычистил из очага золу и положил туда растопку. Остается чиркнуть спичкой. Всего одна спичка — и наша радость будет полной.

Суману не терпится попробовать яйцо, и он вынимает свое из воды. Оно выскальзывает у него из рук, и вид желтка, растекающегося по земле, заставляет его пожалеть о своем решении. Ни у кого не возникает желания последовать его примеру.

Как же быть? Во всем поселке, который мы изучили как свои пять пальцев, не найдешь ни одной спички!

— Я знаю, где они есть!.. — восклицает Тортилла. — Но их может достать только тот, кто ничего не боится.

Все чувствуют себя способными перевернуть землю и украсть огонь у солнца.

— Так вот! — говорит Тортилла. — Один из вас должен пойти в «дом» и сказать, что мама просила его взять коробок спичек в кредит!

— Но нам не поверят. Скажут, что мама еще не вернулась. Нам ничего не дадут.

Кто осмелится на такой фокус? К стыду моему, должен признаться, что я струсил. Даже Жеснер побоялся.

Рассерженная Тортилла пригрозила малышам, что ни один из них не получит ни крошки, если кто-нибудь не предложит свои услуги.

Наконец Максимилье́на вызывается идти.

— Ты скажешь: «Здравствуйте, мосье-дам, — наставляет ее Тортилла. — Мама спрашивает, не пришлете ли вы ей коробок спичек, пожалуйста». И если тебе скажут: «Как, твоя мама уже пришла?» Ты ответишь: «Утром, перед уходом, она велела мне купить ей спичек, чтобы, вернувшись, она смогла сварить ужин». Не бойся! — добавляет она. — И не забудь сказать «спасибо»!