— Если ты сделаешь все, как следует, то наказывать тебя не придется, — сообщил Дауд.
Услышав о наказании, мальчик сглотнул, а глаза почернели еще больше от дико расширившихся зрачков — наказать? Его могут наказать? Сделать еще что-то, более худшее?!
С минуту он сидел не двигаясь. Потом мальчик попытался подняться, но ноги подкосились. В попе жгло, было мокро и хлюпало. Умоляюще взглянул на хозяина…
Дрожащая ручонка потянулась к салфеткам и деревянными неживыми движениями исполнила приказ хозяина.
Господин развернул его привычным жестом и раздвинул большими пальцами ягодицы…
Еще???
Но хозяин только осмотрел покрасневший припухший анус, который оставался все еще раскрытым, и довольно подтолкнул от себя: крови было совсем не много.
— Начинай его готовить, — распорядился хозяин все это время стоявшему у дверей евнуху.
По привычке сунул мальчишке горсть орешков в меду из вазочки. И только потом вспомнил, что так и не спросил у Керима имя нового раба.
* * *
Дауд бездумно перебирал холеными пальцами густые пряди, изысканными волнами рассыпавшиеся по его бедрам, в то время как его восставшая плоть погружалась во влажную горячую мякоть умелого рта. Весьма умелого…
Да, хороший мальчик. Послушный, старательный… А помнится вначале, до первых наказаний только плакал все время, отказываясь подчиняться. Не бунтуя, нет, — просто застывал в оцепенении. Наказание в нужной доле — явно пошло на пользу.
Мужчина двинул бедрами и понятливый раб, тут же отозвался на его желание, пропуская головку в горло и заглатывая член полностью.
Дауд прикрыл глаза и обильно разрядился в этот нежный жаркий ротик. Мальчик не отстранился, язычок продолжил сновать по пульсирующему органу, продляя сладкую агонию. А когда извержение окончилось, невольник тщательно облизал опадающий член и отстранился слегка, не вставая с колен и не поднимая головы.
Хозяин с удовольствием оглядел юношу: молодец, не упустил ни капли. Но все-таки он понимает, почему мальчишку выбирают все реже, и предложений о покупке не поступало — не хватало чего-то. Огонька…
Значит, открытые торги. Может удастся продать его с хорошим барышом, а откладывать это смысла нет: он скоро совсем никому не нужен будет, только в портовый бордель загнать. Мужчина поморщился, не заметив как дрогнули ресницы мальчика.
Решено, — владелец школы поднялся, потрепал юношу по щеке и обласкал, сунув вафлю. Он торопился разобраться с другими делами: Керим забраковал всех четверых новеньких — вопиющий случай.
— Ты не будешь? — осторожно поинтересовался из-за плеча робкий голосок, и синеглазый юноша вздрогнул.
— Что?
— Не будешь? — переспросил мальчуган, на котором кроме прозрачных штанишек и такого же ошейника ничего не было.
Он указал на вафлю, которую вернувшись от хозяина юноша, аккуратно положил с краю блюда фруктов на столике.
— Вкусно! — после рассеянного кивка пацаненок тут же цапнул выклянченное. — Жалко господин меня редко еще к себе зовет…
Его старший товарищ опять кивнул, не споря и возвращаясь в свои мысли. Может быть, повезет… Может будет случайно идти мимо главный евнух и его купят в богатый сераль, где таких рабов по двое на каждый день года… Или очень занятой господин и не будет брать его часто…
А на следующее утро синеглазый юноша стоял на помосте в караван-сарае в ожидании своей участи. На днях ему исполнилось пятнадцать, а это был предельный возраст.
