Мальчик на коне - [56]

Наши экскурсии вместе с классом в церкви, замки и на развалины были приятным развлечением для меня, настолько приятным, что мы совершали учебные походы и сами по себе ради удовольствия. Однажды мы ходили пешком по Шварцвальду в течение трёх дней без перерыва с единственной целью осмотреть те объекты, которые Крудевольф хотел обследовать с точки зрения истории искусств. И его замечания попутно излагали, а развалины замков живо иллюстрировали историю возвышения великих германских родов от простых разбойников до рыцарей к военной и общественной власти, к богатствам, положению и почестям. Именно так и повелось исстари, и я так же прилежно делал заметки о морали, как мой спутник об искусстве.

Лучшей же из совершённых нами экскурсий, однако, оказалась та, что мы провели ради неё самой. Река Неккар была судоходна вплоть до Хейльброна, и по ней ходил интересный пароходик - "Шлеппер". Посреди реки был проложен трос. Буксир подхватывал его, подтягивался по нему и опускал его за кормой. Таким образом паромоподобный "Шлеппер" шлёпал с караваном грузовых лодок вверх по речке Неккер к Хейльброну и затем назад к Рейну. Иоханн нанял гребную лодку и отослал её на "Шлеппере" в Хейльброн, куда мы отправились на поезде, чтобы встретить её там.

Мы провели целый день и всю ночь в забавном древнем Хайльброне с его древними легендами, а затем отправились в этой лодке, чтобы грести (или просто плыть по течению) домой в Гейдельберг. Выехали мы рано утром, намереваясь за этот день уплыть далеко, но уже к десяти часам мы проплывали мимо таких соблазнительных ресторанов в прибрежных садах, что сдались, остановились и позавтракали так плотно, что думали обойтись и без полдника. Но мы не могли просто проехать мимо тех курортов, что манили нас, нам понадобилось осмотреть хотя бы некоторые из них. Мы выбрали один для полдника, который у нас затянулся надолго, и когда мы снова сели в лодку, то опять останавливались по пути то тут, то там, то за пивом, то за кофе или же ещё за чем-нибудь. Мы не могли грести, это было бесполезно, и даже просто плыть по течению было слишком быстро.

Никогда больше я не увижу такой чудеснейший уголок природы, как Неккар от Хайльброна до Гейдельберга, по крайней мере так это мне представлялось тогда. Мы остановились в первую ночь в сельской гостинице на берегу реки, и во время обеда сделали два важных открытия. Это была страна "шаумвайна" (шампанского) и "шипучки" по семьдесят пять центов бутылка, и это был период церковных праздников, когда все пили, танцевали и влюблялись. В тот вечер мы танцевали до полуночи, а затем взяли к себе в лодку покататься несколько крестьянских девушек. Выбрались мы на следующее утро поздно и поминутно останавливались то ради прелестной природы, чтобы выпить кофе или вина, то пообедать или же ради какого-либо исторического места, которое Иоханну нужно было обследовать. Во второй день мы не проплыли и пяти миль. В ту ночь мы опять танцевали - танцевали мы каждую ночь - и стали выезжать по утрам всё позже и позже. На путь, который можно было проделать за три-четыре дня, мы потратили десять дней. И тогда мы почувствовали, что проделали такое прекрасное путешествие слишком быстро и удивились этому. И теперь я удивляюсь тому, что так и не вернулся туда, хоть и часто говорил об этом и всегда был уверен, что когда-нибудь снова проплыву по Неккару в гребной лодке медленно недели две-три.

К концу семестра один из моих приятелей, Карлос Дж. Хиттель, приехал навестить меня из Мюнхена. Он был родом из Калифорнии и тоже занимался историей искусств.

Я хорошо знал его брата Франклина по Беркли, отец его, Теодор Х. Хиттель, тоже историк, дал мне в смысле образования гораздо больше, чем многие другие преподаватели. Юрист в отставке, он занялся изучением истории, в частности Калифорнии. Он обычно работал за обеденным столом после обеда, в то время как я, егодети и их приятели рассуждали, как это водится у молодёжи, категорично и решительно, обо всём на свете. Однажды он задержал меня после того, как остальные ушли, забрался мне в душу и разбил там всех обнаруженных им кумиров.

Он был суров.

- Если ты ужё всё знаешь, то не сможешь учиться, - сказал он. - Ты не сможешь свободно мыслить, если твой ум полон предрассудков.

И он продолжал в том же духе. Я воспринял всё это довольно спокойно, и поскольку вернулся к этому снова, он продолжал крушить мои кумиры. Всякий раз, как я приходил к ним, то ли к обеду, то ли чтобы навестить его дочь Кэтрин, то ли чтобы петь песни с его сыновьями, он подкарауливал меня, втягивал в разговор и давал читать кое-что из своей хорошей библиотеки. Этот прекрасный старик сослужил мне большую службу. А сын его Карлос помог мне ещё кое в чём.

Когда он приехал ко мне в Гейдельберг, то дополнил собой наше трио: один студент истории искусств, другой - этики и философии, а третий настоящего дела - искусства. Мы развлекались, гуляли, катались на лодке, плавали и путешествовали, а также беседовали, и этот художник, сам того не зная и не сознавая, говорил об искусстве со знанием дела. Иоханн и я слушали человека, который практически делал то, о чём мы только читали и размышляли. Мы поняли то, что говорил мне тот художник в Беркли, что мы овладевали схоластикой от искусства, а не искусством.