Мальчик на главную роль - [46]

Откуда взялись эти слова в тот момент? Куда они исчезли из моей памяти, что даже не теперь, а гораздо раньше — в тот же день вечером — я не мог припомнить ни одного из них? Быть может, они вошли в сознание этих маленьких и решительных людей, перед которыми я стоял на ящике из-под картошки? Ведь если бы это было не так, разве поверили бы они тому, что я говорил?

А говорил я о Тамерлане. Благородная жизнь лошади, выносившей меня из огня, внезапно стала для меня биографией самого Тамерлана, и я рассказал им об этой жизни коня, полной самоотверженности, верности и преданности людям.

— Неужели, — спросил я, — вы верите, что люди могут убить животное, служившее им верой и правдой?

Я сам не верил в это и с лёгкой душой дал обещание, выполнить которое стоило мне большого труда:

— Я обещаю вам, ребята, что Тамерлан останется за вашей школой. Вы будете ездить верхом. У вас будет свой конь. Но для этого Тамерлана нужно вернуть в клуб, домой. Ты, Алёша, отведёшь его обратно.

— И я отведу, и я… — закричали какие-то мальчики и девочки.

— Ваша речь изобиловала серьёзными педагогическими ошибками, — сказала мне директор школы, когда я слез с ящика. — Но главное, что лошадь, наконец, вернут соответствующему учреждению, а трудовой ритм в школе будет восстановлен.

Выйдя из ворот, я увидел, что Михаил Иванович раскуривает сигарету с каким-то человеком. Подойдя поближе, я узнал Павла Андреевича Янкина.

— Вот Павла Андреевича-то выпустили, только домой идёт. Я его из машины увидел, остановил, — сказал, улыбаясь, Михаил Иванович.

— Алёшу не видели? — смущённо спросил Павел Андреевич. — Как он, здоров?

— Да вон он! Загляните во двор.

Павел Андреевич заторопился, простившись с нами.

…У этой истории счастливый конец. Вы не верите в счастливые концы? Я и сам не очень-то в это верил, пока не увидел, как Алёша выходит с Тамерланом из подворотни и толпа мальчишек и девчонок сопровождает их.

Глава тридцать шестая, и последняя

С утра непрерывно лил дождь. Наш автобус стоял во дворе студии, готовый к отъезду. Удобно устроившись на откидном кресле, рядом с Глазовым сидел Алёша. Посреди автобуса стоял Петруша и заполнял затянувшуюся из-за непогоды паузу рассказом о своём очередном приключении, когда он для одного из фильмов вёз в Ленинград верблюдов. Хотя никто не сомневался, что половина истории придумана Петрушей, слушали его с интересом и смеялись.

Петруша не закончил свой рассказ: открылась дверь и в автобус вошёл Яков Ильич. Сложив зонтик и стряхнув с него воду, он обратился к Петруше:

— Пётр Васильевич! Почему вы стоите, почему не выехали?

Петруша смутился:

— Дождь идёт. Дождёмся погоды и поедем.

— Когда выглянет солнце, вы уже на месте должны быть, а не выезжать со студии, — важно сказал Яков Ильич.

Он вышел из автобуса, раскрыл зонтик, и, как по волшебству, дождь начал слабеть.

— Поехали! — скомандовал Петруша.

У ворот охранник долго проверял пропуск, считал вещи и сверял с тем, что написано в пропуске. Открылись ворота.

— Солнце! — вдруг закричал Алёша.

И в самом деле, ещё шёл дождь, а из-за туч уже выглянуло солнце. Всё заблестело вокруг, засверкали промытые дождём стёкла автобуса. Мы ехали на очередные съёмки.