Мальчик-менестрель - [109]

Весь день, да и следующий тоже я, мучаясь неизвестностью, нетерпеливо расхаживал по саду семинарии. Затем пришел ответ. Меня берут. И выезжать надо немедленно. Я тут же пошел в церковь и прочел благодарственную молитву.

Затем начались приготовления к отъезду. Уверяю тебя, Алек, это оказалось довольно хлопотным делом, поскольку ничего нельзя было упустить из виду. Лайнер судоходной компании «Пи энд Оу» отплывает из Саутгемптона в Бомбей уже через шесть дней, и я спешно, по телеграфу, забронировал каюту. В Мадриде мне придется прикупить кое-какую одежду, пригодную для тропиков, оттуда я отправляюсь прямо в Париж, потом — в Лондон, где очень надеюсь встретиться с тобой. Думаю, будет разумнее не предпринимать поездку в Ирландию, но когда я искуплю свою вину, то непременно когда-нибудь туда вернусь. Итак, вперед в Лондон, где я смогу хоть немного побыть с тобой! Какой радостной будет наша встреча после разлуки!

Должен сообщить тебе, что мое пребывание в Голливуде — в этом чистилище — было не столь уж небесполезным, и заработанное там состояние, благодаря руководству Фрэнка Халтона, было разумно инвестировано, что обеспечило мне годовой доход, позволяющий не только заниматься благотворительностью, но и с большим удовольствием выполнить определенные моральные обязательства.

Тебе может быть интересно, что я определил своей дочери ренту, способную обеспечить ее будущее. Я также послал подарок госпоже Донован, который, надеюсь, она оценит по достоинству. Это восхитительная старинная серебряная статуэтка Девы Марии, подлинный пятнадцатый век; автор, конечно, не Бенвенуто Челлини, но скульптор, не уступающий ему в мастерстве. Статуэтку я нашел в Нью-Йорке, на Пятьдесят седьмой улице, перед отплытием в Геную. На той же улице я случайно обнаружил изумительную Мари Кассат — естественно, мать и дитя, — перед которой не смог устоять. Я уже отправил тебе картину, дорогой Алек, и уверен, она тебе понравится. Не забыл я и о миссис Мален с Джо, которые были так добры ко мне в Дублине. Доброта их достойно вознаграждена. Вот с каноником Дейли дело обстоит труднее. Я мог бы послать ему «Маунтин дью», но знаю, что уж чего-чего, а этого добра у него всегда хватает, и потому послал, вместе с наилучшими пожеланиями, великолепно расшитый алтарный покров.

О Господи, как больно вспоминать то блаженное и счастливое время в Килбарраке, которое я по недомыслию бросил на ветер! Но я смогу искупить вину в трущобах и вонючих переулках Мадраса. Я даже взял у отца Хэкетта англо-хиндустанский разговорник.

Но все, Алек, заканчиваю. Я обязательно сообщу тебе телеграммой дату своего приезда, а также где и как мы можем встретиться. Надеюсь, ты сможешь дать приют счастливому путнику и своему любящему другу.

Сложив это сентиментальное и выспренное послание, столь характерное для Десмонда, я положил его в карман, где уже лежала телеграмма следующего содержания:

«ЗАДЕРЖИВАЮСЬ НАДЕНЬ ИЗ-ЗА ПРИВИВОК ПРОТИВ ЖЕЛТОЙ ЛИХОРАДКИ В ПАРИЖЕ ВСТРЕЧАЙ МЕНЯ НА ВОКЗАЛЕ ВИКТОРИЯ ДЛЯ ПОСЛЕДНЕГО ПРОЩАЙ ДЕСМОНД».

Поезд уже подходил к платформе, и вот-вот должен был появиться Десмонд. Я встал и покинул зал ожидания.

На перроне внимание мое неожиданно привлекла странная личность в низко надвинутом на лоб черном сомбреро, чем-то средним между головным убором священника и бандита, но ближе к последнему, в широкополом коротком черном пальто, препоясанном широким кожаным поясом, черных узких брюках до щиколотки и мягких кожаных башмаках. С видом первооткрывателя человек шагал за двумя носильщиками, согнувшимися под тяжестью огромного, обитого медью сундука. Ну конечно же, это был Десмонд. Он уже вошел в новую роль и явно хотел извлечь из нее максимум удовольствия.

Заметив меня, он протянул ко мне руки.

— Мой дорогой, дорогой Алек! Какое счастье вновь видеть тебя! Жаль только, что наша встреча будет такой короткой. Ох уж эти проклятые прививки! — Он посмотрел на огромные наручные часы со знаками зодиака, которые, похоже, могли служить также и компасом. — Пошли! У нас еще есть в запасе десять минут! — воскликнул он и, подтолкнув меня в сторону зала ожидания, добавил: — Я заплатил носильщикам, чтобы поставили багаж прямо в вагон. — А ты ничуть не изменился, Алек. Ни капельки не постарел, — произнес Десмонд, внимательно оглядев меня. — Это, наверное, благодаря твоим ужасным холодным ваннам. А как ты меня находишь?

Передо мной был все тот же Десмонд, что послал торт отцу Бошампу, однако я сказал:

— Ну, ты вроде изменил манеру одеваться.

— Алек, мне пришлось пройти через все круги ада, но теперь я уже совершенно другой человек, — расплылся он в довольной улыбке.

— Ты, должно быть, добирался сюда в жуткой спешке. Позавтракать хоть успел?

— Да так, chota hazri[98] в дуврском поезде, — с нарочитой небрежностью бросил Десмонд. — Одним словом, позавтракал. Кстати, ты получил Мари Кассат?

— Да, Десмонд. Спасибо тебе огромное. Прелестная картина.

— Я надеялся, что она понравится мисс Рэдли.

— Очень понравилась. И моей жене тоже. Это ее даже немного взбодрило. Последнее время ей что-то нездоровится.

— Сочувствую, Алек, — вздохнул Десмонд, после чего, слегка распахнув пальто, продемонстрировал мне внушительный нож в ножнах, прикрепленный к бедру.