«Мальчик, который рисовал кошек» и другие истории о вещах странных и примечательных - [145]

Шрифт
Интервал


Смотритель приюта зажигает свои лампы, разжигает огонь из хвороста, готовит наши постели. Снаружи холод пробирает до костей, и с наступлением ночи становится все холодней. И все же я не могу оторваться от этого потрясающего зрелища… Бесчисленные звезды сейчас мерцают и дрожат на иссиня-черном небе. Из материального мира сейчас уже совершенно ничего не видно, кроме черного склона горы, что простирается прямо у моих ног. Огромный облачный нимб внизу остается белым, но выглядит он совершенно как белая водная гладь, не тронутая никаким волнением, – стал похож на белый поток. Он более не хлопковое море. Это уже молочное море, космическое море древнеиндийской легенды – и неизменно озаренное собственным сиянием, как будто предвещающим рождение призраков.

VI

Сидя, поджав под себя ноги, возле горящего древесного очага, я слушаю рассказы горики и смотрителя приюта о необычных случаях на горе. Об одном из случаев, о которых заходит речь, я помню, что читал когда-то в одной токийской газете: сейчас я слышу его пересказ из уст человека, который сам был одним из его участников.

Японский метеоролог по имени Нонака предпринял в прошлом году дерзкую попытку провести зиму на вершине Фудзи в целях научных исследований. Возможно, было бы нетрудно перезимовать на этом пике в солидной обсерватории, оснащенной хорошей печью и со всеми необходимыми удобствами, но Нонака мог позволить себе лишь маленькое деревянное зимовье, в котором ему необходимо было провести холодное время года без огня! Его молодая жена настояла на том, чтобы разделить с ним все его труды и опасности. Эта пара начала свою жизнь на вершине ближе к концу сентября. В середине зимы в Готембу пришло известие, что оба они на краю гибели.

Родственники и друзья попытались организовать спасательную партию. Но погода была ужасной; гора была покрыта снегом и льдом; смертельных опасностей было не счесть; и горики не желали рисковать жизнью. Даже сотни долларов не могли соблазнить их. Наконец к ним был обращен отчаянный призыв, как к представителям японской отваги и стойкости: их убедили, что допустить гибель человека науки, не предприняв даже малейшей попытки его спасти, будет позором для страны, и им было сказано, что честь нации в их руках. На этот призыв откликнулись двое добровольцев. Одним из них был человек огромной силы и отчаянной храбрости, которому его товарищи-проводники дали прозвище Они-гума, Демон-медведь, а другим был старший из моих горики. Оба они были уверены, что идут на верную гибель. Они распрощались со своими друзьями и родичами и выпили со своими семьями прощальный посошок воды – мидзу-но-сакадзуки, который пьют друг за друга те, кто вскоре должен быть разлучен смертью. Затем, обмотав себя толстым слоем ваты и завершив все необходимые приготовления для ледового восхождения, они отправились в путь вместе с отважным армейским хирургом, предложившим свои услуги по участию в спасательной экспедиции без какого-либо вознаграждения. Преодолев неописуемые трудности, партия спасателей добралась до хижины, но ее обитатели отказались открыть им дверь! Нонака заявил, что скорее умрет, чем снесет позор провала своего предприятия, а его жена сказала, что решила умереть вместе со своим мужем. Отчасти принуждением, отчасти убеждением, но чету удалось-таки призвать к разуму. Хирург дал им принять лекарства и укрепляющие средства; мученики науки, тщательно укутанные, были привязаны к спинам проводников, и спуск с горы начался. Мой горики, который нес даму, верит, что боги помогали им на ледяных склонах. Не раз все полагали себя погибшими; тем не менее они достигли подножия горы без единого несчастного происшествия. После недель тщательного ухода было объявлено, что безрассудная молодая чета вне опасности. Состояние жены было лучше, и она поправилась быстрей, чем ее муж.

Горики настрого наказали мне не пытаться выходить ночью наружу, не позвав их с собой. Я не смог добиться от них никаких объяснений, и это их предостережение крайне необычно. Из своих предыдущих опытов путешествий по Японии я делаю предположение о сверхъестественном характере подразумеваемой опасности, но чувствую, что любые дальнейшие расспросы были бы бесполезны.

Дверь закрыта и заперта на засов. Ложусь между двумя проводниками, которые моментально засыпают, о чем я могу судить по их глубокому дыханию. Не могу сразу заснуть; быть может, тяготы и перипетии минувшего дня несколько подействовали мне на нервы. Смотрю на стропила закопченной до черноты крыши, на тюки сандалий, на вязанки дров, на связки самого разного рода припасов, непонятно, каких именно, уложенные там сверху или подвешенные и отбрасывающие удивительные тени от света ламп… Холод пробирает до костей даже под моими тремя стегаными одеялами, и шум ветра снаружи удивительно похож на грохот могучего прибоя – непрерывная череда рокочущих ударов, за каждым из которых следует долгое подвывание. Избушка, полупогребенная под тоннами камней и наносов, остается недвижима, но песок движется, и слышно, как он сыплется вниз между стропилами; небольшие камни также приходят в движение при каждом свирепом порыве ветра, постукивая друг о друга, подобно перестукиванию гальки, увлекаемой отбегающей волной.


Еще от автора Лафкадио Хирн
Искусство дипломатии

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Япония эпохи Мэйдзи

Англо-ирландско-американский востоковед и писатель Лафкадио Хирн прожил удивительную жизнь. Родился в Греции, вырос в Ирландии, начал карьеру в США, где в эпоху узаконенной расовой сегрегации взял в жены чернокожую женщину, жил на Мартинике, изучая обряды вуду, а затем уехал в Японию и остался там навсегда, стал профессором Токийского университета, принял японское имя Коидзуми Якумо и женился второй раз на дочери самурая. Приезд Хирна в Японию пришелся на период Мэйдзи, названный так по девизу правления императора Муцухито (1868–1912 годы)


Японские квайданы. Рассказы о призраках и сверхъестественных явлениях

Эта книга, в которой собраны квайданы, - традиционные японские рассказы о призраках и сверхъестественных явлениях, поможет читателю познакомиться с представлениями о таинственных явлениях жителей Японии. Кроме того, в книге рассматриваются представления японцев о сверхъестественном, о потусторонних духах и жизни после смерти. Переводчик Владимир Соколов.


Руки судьбы

Жена даймё умирала и понимала это. Она всегда любила цветение вишни, и последним предсмертным желанием ее было увидеть сакуру в саду. Отказать умирающей не смог бы никто. Только вот госпожа хотела, чтобы в сад ее отнесла Юкико, девятнадцатилетняя любовница мужа… На русском публикуется впервые.Журнал DARKER. № 9 сентябрь 2013, 20 сентября 2013 г.


Призраки и духи старой Японии

Вера в привидения, демонов и духов уходит глубоко корнями в историю японского фольклора. Она переплетается с мифологией и суевериями, взятыми из японского синтоизма, а также буддизма и даосизма, привнесенного в Японию из Китая и Индии. Истории и легенды в сочетании с мифологией собирались на протяжении многих лет различными культурами мира, как прошлого, так и настоящего. Фольклор развивался для объяснения или рационализации различных природных явлений. Необъяснимые явления природы, которых в Японии предостаточно (взять хотя бы те же землетрясения и цунами, которые отравляют жизнь японцам и в наши дни) всегда вызывали страх у человека, поскольку их невозможно было предугадать или вникнуть в суть их происхождения.


Чин-чин

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рекомендуем почитать
Комната из листьев

Что если бы Элизабет Макартур, жена печально известного Джона Макартура, «отца» шерстяного овцеводства, написала откровенные и тайные мемуары? А что, если бы романистка Кейт Гренвилл чудесным образом нашла и опубликовала их? С этого начинается роман, балансирующий на грани реальности и выдумки. Брак с безжалостным тираном, стремление к недоступной для женщины власти в обществе. Элизабет Макартур управляет своей жизнью с рвением и страстью, с помощью хитрости и остроумия. Это роман, действие которого происходит в прошлом, но он в равной степени и о настоящем, о том, где секреты и ложь могут формировать реальность.


Признание Лусиу

Впервые издаётся на русском языке одна из самых важных работ в творческом наследии знаменитого португальского поэта и писателя Мариу де Са-Карнейру (1890–1916) – его единственный роман «Признание Лусиу» (1914). Изысканная дружба двух декадентствующих литераторов, сохраняя всю свою сложную ментальность, удивительным образом эволюционирует в загадочный любовный треугольник. Усложнённая внутренняя композиция произведения, причудливый язык и стиль письма, преступление на почве страсти, «саморасследование» и необычное признание создают оригинальное повествование «топовой» литературы эпохи Модернизма.


Прежде чем увянут листья

Роман современного писателя из ГДР посвящен нелегкому ратному труду пограничников Национальной народной армии, в рядах которой молодые воины не только овладевают комплексом военных знаний, но и крепнут духовно, становясь настоящими патриотами первого в мире социалистического немецкого государства. Книга рассчитана на широкий круг читателей.


Скопус. Антология поэзии и прозы

Антология произведений (проза и поэзия) писателей-репатриантов из СССР.


Огнем опаленные

Повесть о мужестве советских разведчиков, работавших в годы войны в тылу врага. Книга в основе своей документальна. В центре повести судьба Виктора Лесина, рабочего, ушедшего от станка на фронт и попавшего в разведшколу. «Огнем опаленные» — это рассказ о подвиге, о преданности Родине, о нравственном облике советского человека.


Алиса в Стране чудес. Алиса в Зазеркалье (сборник)

«Алиса в Стране чудес» – признанный и бесспорный шедевр мировой литературы. Вечная классика для детей и взрослых, принадлежащая перу английского писателя, поэта и математика Льюиса Кэрролла. В книгу вошли два его произведения: «Алиса в Стране чудес» и «Алиса в Зазеркалье».


Дороже самой жизни

Вот уже тридцать лет Элис Манро называют лучшим в мире автором коротких рассказов, но к российскому читателю ее книги приходят только теперь, после того, как писательница получила Нобелевскую премию по литературе. Критика постоянно сравнивает Манро с Чеховым, и это сравнение не лишено оснований: подобно русскому писателю, она умеет рассказать историю так, что читатели, даже принадлежащие к совсем другой культуре, узнают в героях самих себя. В своем новейшем сборнике «Дороже самой жизни» Манро опять вдыхает в героев настоящую жизнь со всеми ее изъянами и нюансами.


Сентябрьские розы

Впервые на русском языке его поздний роман «Сентябрьские розы», который ни в чем не уступает полюбившимся русскому читателю книгам Моруа «Письма к незнакомке» и «Превратности судьбы». Автор вновь исследует тончайшие проявления человеческих страстей. Герой романа – знаменитый писатель Гийом Фонтен, чьими книгами зачитывается Франция. В его жизни, прекрасно отлаженной заботливой женой, все идет своим чередом. Ему недостает лишь чуда – чуда любви, благодаря которой осень жизни вновь становится весной.


Хладнокровное убийство

Трумен Капоте, автор таких бестселлеров, как «Завтрак у Тиффани» (повесть, прославленная в 1961 году экранизацией с Одри Хепберн в главной роли), «Голоса травы», «Другие голоса, другие комнаты», «Призраки в солнечном свете» и прочих, входит в число крупнейших американских прозаиков XX века. Самым значительным произведением Капоте многие считают роман «Хладнокровное убийство», основанный на истории реального преступления и раскрывающий природу насилия как сложного социального и психологического феномена.


Школа для дураков

Роман «Школа для дураков» – одно из самых значительных явлений русской литературы конца ХХ века. По определению самого автора, это книга «об утонченном и странном мальчике, страдающем раздвоением личности… который не может примириться с окружающей действительностью» и который, приобщаясь к миру взрослых, открывает присутствие в мире любви и смерти. По-прежнему остаются актуальными слова первого издателя романа Карла Проффера: «Ничего подобного нет ни в современной русской литературе, ни в русской литературе вообще».