Мальчик, который плавал с пираньями - [27]

– Что ты делаешь? – спрашивает Стен.

– Ищу твой плавник, – отвечает Ниташа.

Стен смеётся. Он выпячивает и округляет губы и делает о‑O-O-O-O-O-O-O‑o… Как рыбка.

– Вообще-то ты не права, – говорит он. – Я вовсе не хочу обратно в Рыбацкий переулок. Думаю, я не прочь увидеть Амазонку и Ориноко. Для разнообразия. Но сперва я кое в чём должен разобраться.

– С дядей и тётей? – подсказывает Ниташа.

– Да.

Ниташа вздыхает.

– Прости, – говорит она. – Я тут нашумела, накричала.

– Всё в порядке.

– Да какое там… Знаю, что погорячилась. Прости. Как думаешь, они за тобой приедут?

– Кто?

– Ну, родные твои… Они скучают? Они тебя ищут?

Стен пожимает плечами.

– Не знаю… – Он думает об Эрни, о том, каким странным был дядя в последнее время. А что с ним стало теперь – с тех пор, как Стен уехал?

– Они тебя любили? – спрашивает Ниташа.

– Да, конечно.

– Значит, они тебя ищут. И однажды найдут.

– Возможно. Но когда они меня найдут, я буду уже другим. Не тем, кого они ищут.

Ниташа усмехается.

– Ага, они найдут Стена, который похож на рыбу.

– Да, – машинально соглашается Стен. Он думает сейчас об Анни и Эрни и надеется, что они всё-таки по нему скучают. Что они его ищут.

Потом он снова смотрит на Ниташу. Сегодня она какая-то другая. Она тоже меняется, с каждым днём и часом.

– Кем ты хочешь быть? – спрашивает Стен.

Она смеётся. И отвечает:

– Самой уродливой и толстой бородатой женщиной на свете!

– Ниташа, это неправда!

– Вчера была правда.

– Но не сегодня!

– Верно. Сегодня что-то изменилось.

– Послушай, – говорит Стен, – а вдруг каждый из нас может измениться… стать особенным… если на него обратят внимание?

– Может, и так, – говорит Ниташа. – Но мне тоже надо сначала кое с кем разобраться. А позарез я хочу только одного: чтобы мама вернулась из Сибири. К нам, домой.

– Пусть так всё и будет!

– Пусть… Ой, смотри!

К прицепу приближаются Достоевски и Пирелли. Они несут стол!

А на столе – завтрак!

– Тосты, горячий шоколад, мармелад, масло и апельсиновый сок, – говорит Пирелли. – Свежевыжатый.

Все садятся за стол. И едят. И сверху на них светит солнце. И всё такое вкусное – еда, сок… Через некоторое время Стен поворачивается к Достоевски.

– Мистер Достоевски, – говорит он. – Я не хочу бросать эту работу, мне нравится «Утиная охота». Но мне хочется попробовать и другое. Поплавать с пираньями.

– Ты не шутишь, малец?

– Нет, – говорит Стен.

Заглянув Стену в глаза, Достоевски произносит:

– Нет у меня права стоять у тебя на пути. Это твой выбор, мальчик. – Он поворачивается к Панчо Пирелли. – Учите его хорошо, обещаете?

– Конечно, – отвечает Панчо.

– Вот и поладили, – говорит Достоевски.

Глава тридцать четвертая

– Твой враг – не пираньи, – наставляет Стена Пирелли. – Твой враг – только страх. Понимаешь?

– Вроде да, – отвечает Стен.

Этот разговор происходит тем же утром, но позже. Панчо Пирелли и Стен оставили Достоевски и Ниташу возле аттракциона «Утиная охота» и стоят теперь около аквариума с пираньями. Стен начал учиться.

– Хорошо! – продолжает Пирелли. – Помни: бояться нельзя. Ты должен быть храбрым. Ты должен верить в себя. Тогда ты станешь Стенли Эрундом.

– Но я и так Стенли Эрунд, – говорит Стен.

– Ты должен стать тем самым Стенли Эрундом. Мальчиком-легендой. Понимаешь?

Стен не уверен. Он рассматривает аквариум. Мимо, не глядя на него, проплывают пираньи. Он видит их зубы, видит, как верхние зубы насмерть сцепляются с выступающими вперёд нижними. Его пробирает дрожь.

– Когда-то я тоже был юным, – говорит Пирелли. – Помню, как я впервые увидел пиранью. Помню, как впервые вошёл в воду.

– Где это было, мистер Пирелли?

Панчо смотрит на Стена, но глаза его туманятся – в них отражается прошлое.

– В краю моего детства, Стен. В далёких тропических лесах Венесуэлы и Бразилии. Ещё ребёнком я бродил по берегам Амазонки и Ориноко, где обезьяны, змеи и птицы сияют как солнце, а лягушки красны как огонь. Меня обучали таинственные мудрецы, обитатели тропического леса. Многие годы я провёл там, размышляя и постигая своё мастерство. – Он искоса смотрит на Стена. – У тебя, должно быть, тоже было необычное детство, а?

– Самое обычное, – отзывается Стен. – Я жил в соседнем городе с дядей Эрни и тётушкой Анни.

– Это всё не важно, – говорит Пирелли. – Надо выдумать тебе новое детство, Стен.

– Наврать, что ли?

– Нет. Надо… создать миф. Пойдем-ка, я тебе кое-что покажу. Ты всё поймёшь.

Панчо ведёт Стена за аквариум, к синему жилому вагончику. Они входят внутрь. Там чисто и опрятно. На стенах картины: экзотические животные в экзотических джунглях, потрясающие рыбы и птицы. Есть фотографии Пирелли: он стоит перед аквариумом с пираньями, а рядом – кинозвёзды, принцессы, политики.

Панчо усаживает Стена на деревянный стул, а сам открывает ящик и вынимает две фотографии. На первой – тощий и довольно грустный мальчик в шортах и серой школьной спортивной куртке, в белой рубашке и полосатой кепке.

– Таким я был, – говорит Пирелли.

На другой фотографии – смелый гордый мальчик в лазурно-голубых плавках, плаще-накидке и очках для плавания.

– А таким я стал, – комментирует Панчо.

– В Венесуэле? – спрашивает Стен.

– Нет, в Эшби де ла Зуш.

– Эшби де ла Зуш? Это здесь, совсем…