Мальчик, который нарисовал Освенцим - [4]
Когда в 1933 году к власти пришел Гитлер, неспешные и беззаботные деньки остались в прошлом.
В Штеттине у отца была врачебная и хирургическая практика, но из-за дискриминационных законов он ее потерял, и нам пришлось перебраться в его родной город Бойтен, расположенный в трехстах километрах к юго-востоку от Берлина. Мамины родственники, в числе которых были тетя Руфь и бабушка с дедушкой, переехали в столицу Германии. И хотя мне тогда было всего три года, я чувствовал, что меня то и дело оставляют на попечение посторонних: тети Ирмы и нашей домработницы Магды.
Бойтен был шахтерским городом с населением в несколько сотен тысяч человек и многочисленной польской общиной. Граница между Германией и Польшей проходила прямо через его предместья, парки и даже угольные шахты. По улицам курсировали и польские, и немецкие трамваи. В немецких кварталах говорили по-польски, а в польских – по-немецки. Когда я возвращался с прогулки в дом № 1 по Кракауэрштрассе, я мог только догадываться, по улицам какой из двух стран я только что гулял.
Но главная городская площадь сбивала с толку еще сильнее. Для простых людей это был «бульвар». Для педантов – «площадь кайзера Франца Иосифа». Однако новая власть Бойтена решила, что отныне она будет называться «площадь Адольфа Гитлера». И именно там верные чистокровные немцы присягнули на верность своему новому богу.
Если бы не строгий запрет, я бы с радостью к ним присоединился. Ведь мне, в общем-то, новый культ даже нравился. Среди его атрибутов были знамена, блестящие на солнце полицейские лошади, разноцветная униформа, факелы и музыка. И все это совершенно бесплатно, а значит, мне не нужно было упрашивать отца, чтобы он отвел меня на представление «Панч и Джуди» или разрешил часок посидеть у тетиного радиоприемника. Но меня ругали за неподобающий энтузиазм к этим новым городским веяниям. Поэтому мне стали выдавать больше карманных денег и, чтобы избежать дальнейших неприятностей для семьи, говорили придерживаться семейной антинацистской позиции – что бы это ни значило для четырехлетнего мальчика.
Мне пришлось подчиниться. И пока другим ребятам на площади рассказывали о врожденном превосходстве и великом предназначении, я чувствовал себя неудачником.
Очень скоро моя жизнь изменилась. По утрам меня стали отводить в ближайший еврейский детский сад. Послеобеденные часы заполнили игры в одиночестве или уроки фортепиано под руководством тети Ирмы, сестры отца, которая преподавала музыку и теперь жила вместе с нами.
Предполагалось, что я унаследовал музыкальные способности тети Ирмы, но мой бунтарский нрав вскоре исключил всякую возможность сделать из меня раба этого черного гиганта – рояля фирмы «Бехштейн». Мои таланты ограничились поеданием яблок, на примере которых мне объясняли, сколько долей в нотах. Интерес к игре на музыкальных инструментах у меня исчез, но любовь к музыке, песням и стихам только зарождалась.
В 1936 году мне исполнилось шесть, и я пошел в еврейскую школу. Ее розги, карцер и суровую дисциплину в свое время испытал на себе и отец. Однако он не оставался в долгу – мстил царапинами на школьных скамьях.
Учителя отца, уже достигшие пенсионного возраста, все еще преподавали, и все еще не могли позволить себе на обед ничего, кроме бутербродов с сыром, что превращало их в объект всеобщих насмешек.
Вопреки семейным традициям я старался быть прилежным учеником, но никогда не делал ничего сверх того, что от меня требовали.
Мы занимались одновременно по старым и по новым учебникам, изданным уже при нацистах. Помню, что 20 апреля – день рождения Гитлера, стал официальным праздником. В этот день, в соответствии с каким-то пунктом в новом законе об образовании, мы собирались на чтения во славу нашего отечества. Но самые проницательные учителя намекали, что мы эту славу не разделим.
Стало понятно, что равенства мы не дождемся. Нашим единственным оружием была гордость. Мы хотели соперничать с новыми молодежными движениями, которые возникали по всей Германии. Школьные экскурсии давали возможность продемонстрировать дисциплинированный шаг, выразительное пение и спортивное мастерство. Но постепенно нам запретили все. Вскоре мы даже не могли ответить на летевшие в нас камни, которые из-за забора бросали на наш школьный двор «арийские» мальчишки. Отныне это считалось преступлением. Мы стали презираемыми «еврейскими мальчиками». Единственной безопасной для нас площадкой для игр был парк еврейского кладбища на Пикарска-штрассе. Мы были безмерно рады, что у нас есть это безопасное место.
По настоянию отца я вступил в сионистскую спортивную секцию «Бар Кохба»[5]. Все тренировки проходили строго в помещении, но уверенность в себе, которую мы там вырабатывали, была почти безграничной. Там мы усвоили принципы силы и героизма. Вновь обретенное мужество сопровождало нас повсюду.
Как-то вечером мы с другом, направляясь на тренировку, шли по заснеженной площади перед синагогой. Внезапно на нас обрушился град из снежков. Затем полетели оскорбления. За колонами аркады синагоги мы заметили ребят нашего возраста в черной форме гитлерюгенд
Новую книгу «Рига известная и неизвестная» я писал вместе с читателями – рижанами, москвичами, англичанами. Вера Войцеховская, живущая ныне в Англии, рассказала о своем прапрадедушке, крупном царском чиновнике Николае Качалове, благодаря которому Александр Второй выделил Риге миллионы на развитие порта, дочь священника Лариса Шенрок – о храме в Дзинтари, настоятелем которого был ее отец, а московский архитектор Марина подарила уникальные открытки, позволяющие по-новому увидеть известные здания.Узнаете вы о рано ушедшем архитекторе Тизенгаузене – построившем в Межапарке около 50 зданий, о том, чем был знаменит давным-давно Рижский зоосад, которому в 2012-м исполняется сто лет.Никогда прежде я не писал о немецкой оккупации.
В книге известного публициста и журналиста В. Чередниченко рассказывается о повседневной деятельности лидера Партии регионов Виктора Януковича, который прошел путь от председателя Донецкой облгосадминистрации до главы государства. Автор показывает, как Виктор Федорович вместе с соратниками решает вопросы, во многом определяющие развитие экономики страны, будущее ее граждан; освещает проблемы, которые обсуждаются во время встреч Президента Украины с лидерами ведущих стран мира – России, США, Германии, Китая.
На всех фотографиях он выглядит всегда одинаково: гладко причесанный, в пенсне, с небольшой щеткой усиков и застывшей в уголках тонких губ презрительной улыбкой – похожий скорее на школьного учителя, нежели на палача. На протяжении всей своей жизни он демонстрировал поразительную изворотливость и дипломатическое коварство, которые позволяли делать ему карьеру. Его возвышение в Третьем рейхе не было стечением случайных обстоятельств. Гиммлер осознанно стремился стать «великим инквизитором». В данной книге речь пойдет отнюдь не о том, какие преступления совершил Гиммлер.
В этой книге нет вымысла. Все в ней основано на подлинных фактах и событиях. Рассказывая о своей жизни и своем окружении, я, естественно, описывала все так, как оно мне запомнилось и запечатлелось в моем сознании, не стремясь рассказать обо всем – это было бы невозможно, да и ненужно. Что касается объективных условий существования, отразившихся в этой книге, то каждый читатель сможет, наверно, мысленно дополнить мое скупое повествование своим собственным жизненным опытом и знанием исторических фактов.Второе издание.
Очерк этот писался в 1970-е годы, когда было еще очень мало материалов о жизни и творчестве матери Марии. В моем распоряжении было два сборника ее стихов, подаренные мне А. В. Ведерниковым (Мать Мария. Стихотворения, поэмы, мистерии. Воспоминания об аресте и лагере в Равенсбрюк. – Париж, 1947; Мать Мария. Стихи. – Париж, 1949). Журналы «Путь» и «Новый град» доставал о. Александр Мень.Я старалась проследить путь м. Марии через ее стихи и статьи. Много цитировала, может быть, сверх меры, потому что хотела дать читателю услышать как можно более живой голос м.
«История» Г. А. Калиняка – настоящая энциклопедия жизни простого советского человека. Записки рабочего ленинградского завода «Электросила» охватывают почти все время существования СССР: от Гражданской войны до горбачевской перестройки.Судьба Георгия Александровича Калиняка сложилась очень непросто: с юности она бросала его из конца в конец взбаламученной революцией державы; он голодал, бродяжничал, работал на нэпмана, пока, наконец, не занял достойное место в рядах рабочего класса завода, которому оставался верен всю жизнь.В рядах сначала 3-й дивизии народного ополчения, а затем 63-й гвардейской стрелковой дивизии он прошел войну почти с самого первого и до последнего ее дня: пережил блокаду, сражался на Невском пятачке, был четырежды ранен.Мемуары Г.
«Аптекарь Освенцима» – малоизвестная история Виктора Капезиуса, продавца фармацевтической продукции из Румынии, который в возрасте 35 лет вступил в ряды нацистов и в 1943 г. стал главным аптекарем в крупнейшем лагере смерти Освенциме. Частично основываясь на ранее засекреченных документах, Патрисия Познер рассказывает о личности Капезиуса, его бегстве от правосудия и наконец о привлечении его к суду через двадцать лет после окончания войны за многочисленные убийства. Однако «Аптекарь Освенцима» – это гораздо больше, чем рассказ о Викторе Капезиусе.
В 1944 году Майклу Борнстейну было всего четыре года, когда он попал в лагерь смерти, что сделало его одним из самых юных узников Аушвица. Майкл делится своей трагичной, но вдохновляющей историей выживания, опираясь на собственные воспоминания, а также на рассказы родных и близких. Это повесть о том, как мужество отца, неистовая любовь матери и одна внезапная, но своевременная болезнь смогли спасти ему жизнь, и как другие члены его семьи из села Жарки в Польше снова и снова с невероятной находчивостью избегали смерти от рук нацистов. «Я надеюсь, что читатели, увидев несправедливость, восстанут против нее, даже если она будет направлена против них.
Дневник венгерской «Анны Франк» впервые публикуется на русском языке. Страницы дневника охватывают полгода жизни Евы, начиная с февраля 1944 года, когда нацисты вторглись в Венгрию, а затем и в родной город девочки – Надьварад, и заканчивая в мае 1944 года, в день, когда Ева вместе с бабушкой с дедушкой попадают в Освенцим. В октябре того же года, Ева попыталась сбежать из лагеря и спрятаться в бараке. Ее нашел Йозеф Менгеле, известный также как «Ангел Смерти». По рассказам очевидцев, он собственноручно затолкнул девочку в грузовик, направляющийся в крематорий.
Летом 1944 г. Ева Мозес Кор и ее семья прибыли в Освенцим. Ее родители и две старших сестры были отправлены в газовые камеры, а Ева и ее близнец Мириам были переданы в руки человеку, который стал известен как Ангел Смерти, – доктору Йозефу Менгеле. Им было 10 лет. Это удивительная и вдохновляющая история о выносливости и жажде жизни перед лицом поистине всесильного зла, история о силе человеческого духа и способности прощать. Ева приняла замечательное решение – публично простить нацистов. Она основала музей Холокоста и образовательный центр CANDLES в Индиане, где читала лекции об истории Холокоста, учила прощению, искоренению ненависти и предрассудков в мире. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.