Мальчик, который хотел стать человеком - [42]

Послышались жуткие крики проснувшихся разбойников. И Сёльви, стоявшая вместе с Апулуком на корме возле штурвала, сказала:

— Эти люди из Англии. Они говорят на языке моей матери.

Апулук кивнул. Он стоял с луком, и стрела была нацелена на огненную стену.

— Они несут зло и потому должны умереть, — коротко сказал он.

За огненной стеной началось смятение. Со страшными криками двое разбойников прорвались сквозь огонь и выбрались на палубу. Одного остановила стрела, вонзившаяся ему в грудь. Но другой с поднятым мечом бросился на Наруа, стоявшую возле трюма. Лейв пустил стрелу и попал разбойнику в плечо. Однако стрела его не остановила. С безумным воем он поднял меч и уже хотел обрушить его на девушку, как она снова метнула свою тяжелую лампу. Лампа угодила разбойнику в лоб, его рев сменился стоном, и он упал в трюм вниз головой.

Еще один разбойник вырвался из огня. Он бежал не глядя и свалился на поднимавшегося из трюма Торстейна. Торстейн схватил врага за плечо, но тот успел ранить его в грудь до того, как Торстейну удалось вырвать меч у него из рук. Одним ударом цепью Торстейн убил врага.

Из-за огня доносились крики и кашель пиратов. Черный ядовитый смоляной дым тек над палубой и душил их. Неожиданно они все разом бросились сквозь огонь.

Вид их был ужасен. Черные от дыма и копоти лица, красные, обезумевшие глаза. Безумие делало их опасными.

Сёльви оцепенела от ужаса. Она громко закричала и схватила Апулука за руку.

— Тот, высокий, с бородой! Это он взял нас тогда в плен!

Апулук взглянул на капитана — это был великан с черным лицом, налитыми кровью злобными глазами, сильными голыми плечами и мощной грудной клеткой. Сальные косички, в которые была заплетена борода капитана, бились о его грудь, когда он, рассыпая во все стороны искры, вырвался из огня.

Капитан быстро огляделся. Потом, размахивая над головой мечом, длинными, кошачьими прыжками помчался на корму, извергая проклятья на своем языке.

Апулук изо всех сил натянул тетиву, и его стрела впилась в запястье бегущего капитана. Меч со звоном упал на палубу.

Но капитан не остановился. Со стрелой в запястье он бежал к штурвалу, где стоял Апулук.

Апулук не шелохнулся. Он вытащил нож, подаренный ему Торстейном, и когда капитан бросился на него, даже не попытался увернуться. Напротив, стоявшей рядом Сёльви показалось, что Апулук сам бросился в объятия капитана.

Рука с ножом скользнула под мышку капитана, и когда тот хотел переломать Апулуку кости, нож Апулука вошел ему в бок и поразил сердце.

На мгновение капитан замер с открытым ртом. Глаза его погасли. Он попытался что-то сказать, но изо рта у него вырвалось лишь хриплое бульканье. Его руки медленно отпустили Апулука, и он шагнул назад, глядя на своего победителя и не веря в случившееся. Потом упал, на руки и на колени, закашлялся и уже бездыханным повалился набок.

Апулук смотрел на зажатый в руке нож и вспоминал то, что сказал старый шаман Шили, когда зимой заклинал духов.

Другие разбойники тоже пытались пробиться на корму корабля, но Лейв с мечом, который ему бросил Торстейн, не пропускал их туда.

Трое разбойников начали теснить Лейва. Один из них хотел проскользнуть у него за спиной, но только зашел за мачту, как с удивленным криком рухнул на палубу, пораженный каменной лампой Наруа. Его товарищи обернулись, и один замахнулся на нее мечом, но она отскочила за мачту, успев схватить топор для колки льда. И, когда разбойник поднял меч, метнула в него этот топор так же, как эскимосы мечут гарпун. Тяжелый железный топор вошел ему в грудь.

Со страшным криком последний разбойник прыгнул за борт. Он упал на лед, но тут же вскочил и бросился прочь от корабля.

Апулук сунул нож в ножны, сделанные в голенище камика, и схватил лук. Он уже положил стрелу на тетиву и хотел пустить ее в убегающего врага, как почувствовал на плече чью-то руку.

— Пусть он бежит, Апулук, — сказал поднявшийся из трюма Торстейн. Рана на груди у него еще кровоточила. — Там его ждет более тяжелое наказание, чем смерть от твоей стрелы.

Апулук опустил лук и серьезно посмотрел на хозяина Стокканеса. Он понял, что Торстейн просит оставить этому человеку жизнь. Потом повернулся к Сёльви.

— Скажи Торстейну, — попросил он ее, — что если он просит меня о жизни этого человека, я тоже прошу у него жизни одного человека.

Сёльви перевела слова Апулуку, и когда тот увидел, что Торстейн кивнул, сказал:

— Я прошу освободить Сёльви. Она твоя рабыня.

Сёльви опять перевела его слова, и Торстейн ответил:

— Если ты этого хочешь, Сёльви — твоя.

— Я не хочу владеть ею, — объяснил Апулук. — Я хочу, чтобы ты дал ей свободу.

Торстейн посмотрел на Сёльви и положил испачканную в крови руку ей на плечо.

— Ты свободна, Сёльви. Отныне ты можешь сама распоряжаться своей жизнью. Если бы я мог дать тебе что-нибудь лучшее, чем свобода, я бы не задумываясь это сделал.

Сёльви просияла от радости.

— Лучше свободы нет ничего, — ответила она и с благодарностью схватила руку Апулука.

Торстейн понял, что Сёльви тоже из тех исландцев, которые здесь стали настоящими людьми.

Уже весь нос корабля был объят пламенем. Огонь распространился на трюм, и его длинные языки начинали лизать корму.