Мальчик из Уржума. Клаша Сапожкова - [9]

— Фамилия как? — спросила Юлия Константиновна, держа близко перед собой развернутую плотную бумагу.

— Костриков Сергей, — поклонилась бабушка.

— Лет?

— Восемь. Он за десять дён до благовещенья родился.

— Хорошо, — шумно вздохнула начальница, словно пожалела, что Сережа родился за десять дней до благовещенья. Потом она достала из вязаной черной сумочки связку ключей и подошла к шкафу, похожему на домик.

Дверцы со скрипом открылись. Сережа вытянул шею и посмотрел, что там такое в этом большом шкафу, но на полках не было ничего особенного — только самые обыкновенные вещи. Тетради в синих обложках, карандаши, коробочки с перьями, высокая кипа белой бумаги. В глубине на полке прятались узкогорлые бутылки с чернилами и пузатая бутылка с клеем. Юлия Константиновна положила на верхнюю полку Сережины бумаги и снова заперла шкаф. Ключи, зазвенев, снова исчезли в черной вязаной сумке.

Сережа от испуга покраснел до слез и сильно дернул бабушку за юбку. Он только сейчас вспомнил, как бабушка рассказывала ему и сестрам про свою барыню-хозяйку, которая вот так же отобрала у нее паспорт, и из-за этого бабушке пришлось на всю жизнь остаться в Уржуме. Верно, и ему придется остаться навсегда в приюте. Бабушка, должно быть, отдала его паспорт в приют!

— Спасибо, Юлия Константиновна, спасибо, — закланялась бабушка.

У Сережи задрожали губы, он хотел было заплакать, но Юлия Константиновна подошла к нему, взяла его за руку и подвела к окну.

Сережа увидел, что во двор с улицы входят приютские. У всех круглые, как шар, головы. Из окна не разберешь, кто из них девочка, кто мальчик.

— Ну, пойдем, Серьга, к ребятишкам, — сказала Юлия Константиновна. Сереже это понравилось. Так называл его только Санька.

Он вышел в коридор за Юлией Константиновной.

Бабушка шла позади. Когда они спустились по лестнице, бабушка вдруг засуетилась и быстро, точно клюнула, поцеловала Сережу в макушку. Сережа вытер голову и обернулся, но бабушки уже не было. Она ушла через другую дверь.

— Пойдем, пойдем, — сказала Юлия Константиновна и вывела Сережу на крыльцо.

Приютские с криком носились по двору. Видимо, они только что вернулись с реки. У девочек в руках были цветы — кувшинки с длинными стеблями, а на бритых головах венки. Мальчики размахивали ивовыми прутьями.

— Дети! Вот вам еще новый товарищ.

Юлия Константиновна подтолкнула Сережу вперед и, быстро взбежав на крыльцо, исчезла в сенях.

К Сереже подошли две девочки. Они остановились перед ним и начали перешептываться. Одна из них, маленькая, остроносая и черненькая, похожая на грача, вдруг громко фыркнула и закрыла лицо фартуком. Сережа насупился и отвернулся в сторону. Кто-то ударил его по спине.

— Эй ты, головастый! Давай играть!

Перед Сережей стоял плотный мальчишка с короткой губой и открытыми розовыми деснами.

— А во что?

— В чикало-бегало. Меня Васькой зовут, а тебя как?

— Сергеем.

— Бежим к сараю, там у меня лапта спрятана, — сказал Васька.

Они побежали к сараю. Посреди двора стояла маленькая девочка и, нагнувшись, втыкала в песок цветы ровными рядами — делала садик. Васька на бегу растоптал ее цветы и грядки. Девочка заплакала.

— Реви громче! — крикнул Васька и дал ей тумака.

Она упала носом в песок — на свои грядки.

— Это ты за что ее? — спросил Сережа, останавливаясь.

— А так, — буркнул Васька. — Пускай не лезет!..

— Она не лезла, — сказал Сережа.

— Поговори еще! — крикнул Васька. — Я и тебе наклею.

— А ну, попробуй!..

Сережа выставил вперед плечо и налетел на белобрысого. Васька встретил его кулаками.

— Что там такое? — раздался вдруг из окна голос Юлии Константиновны.

— Юлия Константиновна, новенький дерется! — крикнул Васька.

— Врет, врет, он сам начал! — закричали приютские.

— Поди сюда, Василий, — позвала Юлия Константиновна.

Васька побежал на крыльцо, грозя Сереже кулаком.

Девочка все еще сидела на песке, вытирая фартуком слезы.

— Зинка, хватит реветь, вставай! — крикнула ей подруга.

Зинка встала, отряхнула платье и, засунув палец в рот, уставилась на Сережу.

Трое мальчишек переглянулись. Один из них, курносый, подтолкнул своих товарищей и что-то шепнул им на ухо.

— Жених и невеста! Жених и невеста! — закричали они неожиданно хором.

А курносый мальчишка, вытаращив глаза, запрыгал перед Сережей. Сережа покраснел и наклонил голову, точно собирался бодаться. Мальчишки подступили ближе.

— Жених и невеста! Невеста без места! — кричали они изо всех сил.

Сережа круто повернулся и побежал к дому.

— Ябедник! Ябедник! Жаловаться побег! — орал ему вслед курносый.

Сережа, добежав до стены дома, уткнулся лицом в стену.

— Гляди, гляди — ревет! — смеялись девочки.

Но Сережа не собирался плакать. Он с минуту постоял у стены и вдруг бросился бежать к воротам. С шумом распахнув калитку, он выскочил на улицу.

— Юлия Константиновна, Юлия Константиновна! Новенький убежал! — завопили приютские и бросились ловить Сережу.

Он не успел еще перебежать дорогу, как приютские схватили его и с криком потащили обратно во двор. Сережа вырывался изо всех сил. Но это не помогало — ребят было много.

Калитка захлопнулась. Один из приютских запер ее на щеколду.

— Пустите меня! Я все равно убегу. Пустите! Ну! — рванулся в последний раз Сережа.