Мальчик из Уржума. Клаша Сапожкова - [8]

— Бабушка, миленькая, не отдавай в приют! Я работать буду. Рыбу стану ловить, на базаре продавать. А то пойду дрова пилить.

Бабушка даже заплакала, слушая его. А потом пришла Устинья Степановна и стала уговаривать бабушку отложить еще на один день отправку Сережи. Может быть, за день мальчишка успокоится и сам поймет, что ему нужно идти в приют.

— Придется, видно, еще на денек оставить, — согласилась бабушка.

Ночью, когда все заснули, Сережа на полатях долго просил сестру Анюту, чтобы она уговорила бабушку не отдавать его в приют. Только бы не отдавала, а уж он постарается много денег заработать. Можно будет каждый день варить щи, кашу, а черного хлеба будет столько, что даже не съесть. Ну, а если без приюта никак нельзя, так пусть отдают всех троих, а то почему это он один оказался дома лишний?

— Попросишь?

— Попрошу, — пообещала Анюта.

Просьбы Анюты не помогли.

Через день бабушка, не говоря ни слова, стала собирать Сережу в приют. В это утро к ним зашла Лидия Ивановна Перевозчикова. На Лидии Ивановне была белая батистовая кофточка в прошивках и шелковая черная юбка, которая шуршала на ходу. На серебряной цепочке раскачивалась желтая кожаная сумочка — ридикюль.

От Лидии Ивановны хорошо пахло духами, и сама она была ласковая и грустная.

— Я слышала, что ты, Сережа, боишься идти в приют? А там так хорошо! Ребяток много, тебе с ними будет весело. В приюте много игрушек есть, книжек. Отдельная кроватка у тебя будет, а потом ты в школу пойдешь.

Сережа слушал Лидию Ивановну и глядел исподлобья.

Она присела перед ним на корточки, провела по его стриженой голове рукой. Руки у нее были белые, мягкие, от них тоже пахло духами.

— А если тебе не понравится в приюте, ты можешь прийти обратно домой, — сказала Лидия Ивановна и слегка потрепала его по щеке. — Захочешь и уйдешь — вот и все!..

Эти слова Лидии Ивановны понравились Сереже больше всего.

Кроватка, игрушки, товарищи — все это хорошо, а дома жить все-таки лучше. Сережа повеселел.

Бабушка надела на него самую лучшую голубую ситцевую рубашку.

Он без слез простился с сестрами и Санькой. Чего горевать, если он, может быть, уже завтра домой придет!..

Они вышли из дому.

Слева пошла бабушка, держа Сережу за руку, справа — Лидия Ивановна. Она шуршала шелковой юбкой и размахивала ридикюльчиком.

У калитки дома долго стояли и глядели ему вслед Анюта, Лиза и Санька.

Глава VII «ДОМ ПРИЗРЕНИЯ»

Приютский дом был последним домом на краю Воскресенской улицы. Серым забором он отгородился от остальных домов. Над воротами на большой ржавой вывеске было написано:

ДОМ ПРИЗРЕНИЯ

МАЛОЛЕТНИХ ДЕТЕЙ

Всю дорогу Сережа шел спокойно, по как только подошли к приютским воротам, он начал вырываться.

— Ну чего ты? Ведь мы только в гости идем! — сказала Лидия Ивановна.

Сережа успокоился, но боязливо покосился на приютские ворота. Его удивила и испугала большая вывеска. Вывески в Уржуме он видел только над бакалейными, винными лавками да еще над воротами белого дома, у которого стоял усатый часовой. Но в лавках торговали, в белом доме жили городовые с шашкой на боку. А здесь вывеска зачем?

Перед тем как войти в приютский двор, бабушка оглядела Сережу, одернула на нем рубашку и погладила голову. Губы у бабушки шевелились. Она шептала молитву.

Бабушка открыла калитку, и они вошли в приютский двор. Кособокая низенькая калитка, скрипя, захлопнулась за ними. И тут Сережа увидел страшный дом, который называется «приютом». Посредине длинного и просторного двора, заросшего травой, стояло двухэтажное угрюмое здание. Деревянные его стены потемнели от старости, окна были маленькие и тусклые. Красная железная крыша от солнца выгорела полосами. От ворот к дому шла аллейка низеньких, чахлых кустов акаций. Под окнами росли кусты сирени и три молодых тополя. На дворе было тихо, словно в этом доме никто и не жил. Ветер около крыльца раскачивал полотенца на веревке. Чтобы попасть в дом, нужно было подняться по старым ступенькам на узкое крыльцо с навесом, украшенным обломанными зубцами.

Лидия Ивановна быстро пошла через двор к крыльцу. За ней шел Сережа, а сзади, придерживая обеими руками широкую длинную юбку, торопилась бабушка.

Перед тем как взойти на крыльцо, Сережа еще раз оглядел двор. «Наверное, приютских увели гулять», — подумал Сережа и вошел в сени.

В длинных узких сенях было прохладно, пахло повой мочалкой и жареным луком. На второй этаж нужно было подняться по узенькой лестнице с желтыми перилами. Старые ступени поскрипывали под ногами.

— Ну вот, мы и пришли, — сказала Лидия Ивановна улыбаясь и погладила по голове Сережу.

В маленькой комнате было темно и прохладно, как в погребе. В простенке между окнами стоял приземистый старый шкаф. Не успел Сережа оглядеться, как в комнату вошла высокая женщина в золотых очках — та самая, которая водила приютских в церковь.

Бабушка закланялась.

— Здравствуйте, Юлия Константиновна, — сказала Перевозчикова.

— Бумаги принесли? — спросила Юлия Константиновна, оглядывая Сережу серыми близорукими глазами.

Бабушка стала торопливо доставать бумаги из кармана своей синей широченной юбки. Руки у бабушки тряслись, и она никак не могла отстегнуть английскую булавку, которой был заколот карман. Наконец она вытащила маленький сверточек, завернутый в носовой платок. Развязав платок, она подала начальнице бумаги, а узелок с Сережиным бельем положила на табуретку.