Мальчик из Брюгге - [6]
— Эту новость, увы, я узнал по приезде. Но я подожду. У меня нет другого выбора.
— У тебя есть где поселиться? А то…
— Не беспокойтесь, у меня в Брюгге друг, и он согласился меня приютить. Его зовут Лоренс Костер.
— Его имя мне не так уж незнакомо. Он, кажется, не фламандец, а нидерландец?
— Он родом из Гарлема и только что снял дом в Брюгге.
— Насколько я понимаю, он интересовался тем, что некоторые называют «искусством искусственного письма».
— Это больше чем интерес; это навязчивая идея! Вот уже много лет Лоренс Костер имеет склонность к воспроизведению текстов печатным способом с применением подвижных букв. Он даже убежден, что будущее письма при надлежит этим новым штуковинам, пришедшим к нам из Катая[9]. Придумали их, говорят, арабы. Называются они бумага.
— Это очень интересно. Я всегда считал, что граверное печатание уже отживает. Нужно искать новое решение возникающих проблем. А их накапливается немало.
— Бесспорно. И я не сомневаюсь, что Лоренс отыщет его.
— А ты? Над чем сейчас ты работаешь?
В глаза Петруса вкрался огонек нерешительности.
— Об этом и говорить не стоит. Я ищу. Ищу себя. Бывает и подавленность, бывает и возбуждение… Обычная участь всех начинающих художников, не правда ли?
— И начинающих, и маститых! Мне знакомы эти приступы тоски, разъедающие душу и заставляющие сомневаться во всем. Эта болезнь неопределима, не переболевший ею не может ее понять. Подумать только, существуют моралисты, убежденные в том, что художник ничего не вкладывает в свое творение, будто он оторван от него и эта оторванность запрещает ему страдать! Единственный совет, который я позволю себе дать, — продолжай, упорно борись, не поддаваясь слабости. Только такой ценой ты создашь истинный шедевр.
Кристусу оставалось лишь признать справедливость слов мэтра. Но если бы даже ему захотелось поспорить, он отказался бы от этого в силу разницы в возрасте и, главное, из-за испытываемого им глубочайшего почтения к Ван Эйку. Он, несомненно, был самым великим, «королем художников», как окрестил его граф Фландрии. Жаль, что Петрусу не удалось поработать рядом с ним. Всеми своими познаниями в живописи он обязан своему отцу Пьеру. Судьбе было угодно, чтобы четырьмя годами раньше у одного нотариуса из Байеля — его родного города — он увидел полотно Ван Эйка. Это было открытием. С тех пор Кристус постоянно искал встречи с художником. Она состоялась благодаря одному другу, члену магистрата городской управы, жившему в Брюгге. Это случилось год назад, в знаменательный день. И теперь он не упускал ни единой возможности встретиться с мэтром, отметиться печатью его гения. Кристус усвоил манеру живописца, и теперь трудность заключалась в том, чтобы оторваться от Ван Эйка, дабы не скатиться в то наихудшее, что может произойти с художником: копирование.
Сменив тему, он поинтересовался:
— Я вот все думаю о герцоге. Вы и вправду приближены к нему, не так ли? Числясь оруженосцем, вы являетесь придворным художником, его любимцем.
— Да, есть такая привилегия. По этой же причине, когда семь лет назад Маргарет родила сына, герцог оказал нам честь, став его крестным отцом. Отсюда и имя Филипп. К чему этот вопрос?
Петрус вздохнул.
— Трудно признаться, но я вам немного завидую. Такой меценат!
Ван Эйк снисходительно улыбнулся:
— Эй, Петрус, долой меланхолию! Тебе тоже привалит счастье. Я займусь этим. Поговорю с герцогом, похлопочу за тебя. Ты доволен?
Не дожидаясь ответа, он встал.
— Есть хочется. Этот аромат с кухни сбивает меня с мыслей. Пойдем. — На ходу он крикнул: — Ян, Филипп, Петер! К столу!
В столовой витали запахи супа из кервеля и оплывавших восковых свечей. Хотя наступил июнь, в камине пылал огонь. Горящий торф отбрасывал желтоватый свет на убранство столовой. Здесь — горка, украшенная резными столбиками, там — резной сундук на высоких ножках. Оба сына уже сидели за столом. Ян вошел последним, поприветствовал их поднятием руки и, не дожидаясь ответного приветствия, на которое и не рассчитывал, сел справа от Филиппа, старшего. Семи лет последнему никак не дашь. У мальчика было крупное бесцветное лицо с впалыми щеками. Казалось, он постоянно погружен в какие-то мечты. Что касается Петера, то он был вылитый портрет матери: продолговатое лицо, темно-русые волосы, поджатые губы, безвольный подбородок.
— Мы проголодались, милая! — воскликнул художник, завладевая оловянным графином. — Почти две недели мой живот урчит от голода. Лиссабон — неподходящее место для фламандца.
Маргарет Ван Эйк появилась на пороге, ее капор частично скрывался за паром, поднимающимся от котелка.
— Налетайте! — весело сказала она, ставя его в центр стола. — А от тебя я желаю услышать новости. Суп сегодня получился удачный, как никогда.
— Я в этом уверен. — Наклонившись к Яну, художник продолжил: — Послезавтра мы отправляемся в Гент. И…
— В Гент? — оборвала его Маргарет, усаживаясь за стол. — Разве ты не должен повидаться с герцогом после Лиссабона?
— Я уже объяснил Петрусу: герцог в отъезде. Вернется не раньше чем через десять дней.
— Как ты считаешь, выплатит он тебе обещанное вознаграждение? Пятьдесят фунтов — это не мелочь.
…Перед смертью посвященный в сакральное знание иудей Абен Баруэль успел сделать лишь одно — послать ТРИ ПИСЬМА трем АБСОЛЮТНО РАЗНЫМ ЛЮДЯМ, связанным лишь жаждой поисков Высшей Истины.В каждом из писем зашифрована часть могущественной духовной тайны — тайны местонахождения священной сапфировой скрижали Еноха, которая должна привести людей к постижению Вечного…Еврейскому рабби помогут в расшифровке Тора и Талмуд…Мусульманскому шейху — Коран…Францисканскому монаху — Библия…Но по следу искателей сапфировой Скрижали, не отставая ни на шаг, идут иные искатели — агенты Инквизиции…Путь к священной Тайне открыт!..
… Крит минойской культуры. Остров, на котором некогда родилась легенда о Минотавре. Остров, где когда-то любили друг друга и погибли мужчина и женщина.… Аргентина эпохи танго. Аргентина, в которой молодой интеллектуал снова и снова видит странные сны — сны о Кноссе, лабиринте и ушедшей из жизни тысячи лет назад любимой женщине.О женщине, которая родилась снова.Надо лишь ее найти…
От смерти и Воскресения Спасителя нашего прошло всего двести лет, а в христианской церкви, еще гонимой и преследуемой, уже наметился раскол!Чтобы примирить враждующих, вернуть веру сомневающимся и принести христианству НОВУЮ СИЛУ И СЛАВУ, наследие Святого Петра должен принять НЕОРДИНАРНЫЙ ЧЕЛОВЕК.Но он, похищенный из родной Фракии римскими легионерами и проданный в рабство, еще не предчувствует своего грядущего величия...Так начинается история Калликста I — загадочнейшего Папы раннего христианства...
Эта повесть, написанная почти тридцать лет назад, в силу ряда причин увидела свет только сейчас. В её основе впечатления детства, вызванные бурными событиями середины XX века, когда рушились идеалы, казавшиеся незыблемыми, и рождались новые надежды.События не выдуманы, какими бы невероятными они ни показались читателю. Автор, мастерски владея словом, соткал свой ширванский ковёр с его причудливой вязью. Читатель может по достоинству это оценить и получить истинное удовольствие от чтения.
В книгу замечательного советского прозаика и публициста Владимира Алексеевича Чивилихина (1928–1984) вошли три повести, давно полюбившиеся нашему читателю. Первые две из них удостоены в 1966 году премии Ленинского комсомола. В повести «Про Клаву Иванову» главная героиня и Петр Спирин работают в одном железнодорожном депо. Их связывают странные отношения. Клава, нежно и преданно любящая легкомысленного Петра, однажды все-таки решает с ним расстаться… Одноименный фильм был снят в 1969 году режиссером Леонидом Марягиным, в главных ролях: Наталья Рычагова, Геннадий Сайфулин, Борис Кудрявцев.
Мой рюкзак был почти собран. Беспокойно поглядывая на часы, я ждал Андрея. От него зависело мясное обеспечение в виде банок с тушенкой, часть которых принадлежала мне. Я думал о том, как встретит нас Алушта и как сумеем мы вписаться в столь изысканный ландшафт. Утопая взглядом в темно-синей ночи, я стоял на балконе, словно на капитанском мостике, и, мечтая, уносился к морским берегам, и всякий раз, когда туманные очертания в моей голове принимали какие-нибудь формы, у меня захватывало дух от предвкушения неизвестности и чего-то волнующе далекого.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Новиков Анатолий Иванович родился в 1943 г. в городе Норильске. Рано начал трудовой путь. Работал фрезеровщиком па заводах Саратова и Ленинграда, техником-путейцем в Вологде, радиотехником в свердловском аэропорту. Отслужил в армии, закончил университет, теперь — журналист. «Третий номер» — первая журнальная публикация.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В сборник вошли остросюжетные романы трех английских мастеров детектива: Питера Чейни, Картера Брауна и Джеймса Хэдли Чейза. Романы, не похожие по тематике и стилю, объединяет одно: против мафии, бандитов, рэкетиров и интриганов выступают частные детективы: Слим Каллаган, Рик Холман и Дэйв Феннер. Высокий профессионализм, неподкупность, храбрость позволяют им одержать победу в самых острых и запутанных ситуациях, когда полиция оказывается несостоятельной защитить честь и достоинство женщины.
Есть ли задача сложнее, чем добиться оправдания убийцы? Оправдания человека, который отважился на самосуд и пошел на двойное убийство?На карту поставлено многое — жизнь мужчины, преступившего закон ради чести семьи, и репутация молодого адвоката, вопреки угрозам и здравому смыслу решившегося взяться за это дело.Любая его ошибка может стать роковой, любое неверное слово — обернуться смертным приговором…
Преступник, совершающий ошибки, может невероятно запутать следствие и одновременно сделать его необыкновенно увлекательным. Именно так и случается с загадочными убийствами женщин, желающих развестись, из романа П. Квентина «Шесть дней в Рено», необъяснимой смертью директора университета из произведения Р. Стаута «Гремучая змея» и удивительной гибелью глухого симпатичного старика, путешествующего вокруг света, в романе Э. Д. Биггерса «Чарли Чан ведет следствие».
Иллюминаты. Древний таинственный орден, прославившийся в Средние века яростной борьбой с официальной церковью. Легенда далекого прошлого? Возможно… Но почему тогда на груди убитого при загадочных обстоятельствах ученого вырезан именно символ иллюминатов? Приглашенный из Гарварда специалист по символике и его напарница, дочь убитого, начинают собственное расследование и вскоре приходят к невероятным результатам…