Мальчик А - [35]
Но время идет, никто за ним не приходит, и Джек более-менее успокаивается. Каждый день он возвращается домой и ложится спать в ту же кровать, где проснулся утром. Он постепенно обретает уверенность. Он приспосабливается.
— Так ты чего будешь, Джек? Обед. Где сэндвич с беконом?
Джек кивает.
Даже «Макдоналдсу» пришлось приспособиться. Крис рассказал, что когда они только начали подавать завтраки в Англии, они пытались кормить людей кексами и оладьями с кленовым сиропом, всей этой безумной америкосной бодягой. Но британцы на это не клюнули. В рамках широкомасштабной рекламной кампании было объявлено, что пятьдесят миллионов американцев не могут ошибаться. Только номер не прошел. Не каждый верит тому, что написано. Англичане ответили на это примерно так: как можно довериться вкусу людей, которые каждые выходные смотрят бейсбол?! Можете диктовать нам внешнюю политику, но наш завтрак — это святое. Так что Рональд подумал-подумал и изобрел МакБекон с соусом МакБраун. Хотя их по-прежнему подают с картофельными оладьями.
Они забирают заказ и садятся за столик. В «Макдональдсе» лучше всего по утрам, думает Джек. Все чисто вымыто, все сверкает. Как в его воспоминаниях. Как в рекламе. Джек любит «Макдоналдс» именно из-за этих рекламных роликов, которые он смотрел столько лет. Сперва — в колонии, потом — в тюрьме. «Макдоналдс» — это такая страна, где все счастливы. Даже комплексные обеды.[24] И еда, когда Джек снова попробовал ее после долгого перерыва, нисколько его не разочаровала. Кормят здесь вкусно. И дело не столько в каком-то особенном способе приготовления, сколько в составе самих продуктов, химически модифицированных таким образом, чтобы они были вкусными. Сразу ясно, что ученые потрудились на славу, проработав каждую деталь. Чтобы все было правильно. Так, как надо.
Но к стене прилип кусочек корнишона. Темное пятнышко, нарушающее безукоризненную чистоту белой плитки. Он висит здесь, должно быть, еще со вчера: так рано утром гамбургеры не подают. Уборщики его не заметили, и это неправильно. Казалось бы, мелочь. Фигня. Но у Джека сразу портится настроение.
Время рассчитано безупречно. Они возвращаются в контору ровно в 14.30, чтобы забрать новую партию груза. Сегодня это чипсы. Их компания занимается местными поставками продукции другой компании, которая производит закуски. Видимо, только для автозаправочных станций. Во всяком случае, Крис говорит, что не видел, чтобы их товары продавались где-то еще. Большие пакеты соленых палочек с уксусом, беконовых шариков и сырных подушечек. Глядя на горы одинаковых упаковок, Джек вспоминает Асендадо. В последний раз они виделись с Асендадо уже очень давно. И с Мишель — тоже. Очень давно.
— Не будь идиотом, Джек. Пойдем подписывать накладную. Это невежливо, в конце концов. Ты с ней не виделся с той вечеринки.
Здесь, на севере, вежливость — самое главное. Даже главнее ума. Хорошие манеры важнее интеллектуальных способностей. Вообще-то Джек с этим согласен, но…
— Я просто…
— Пойдем. Ты что, теперь вообще никогда не войдешь в офис? Чего ты боишься?
Кто знает? Кто угодно, но только не Джек. Смущения, потрясения, унижения. Может быть, даже счастья. Перегнуться через перила. Не удержаться и рухнуть вниз.
Залезть высоко-высоко и сорваться. Показать свою полную несостоятельность. Но он идет следом за Крисом в офис.
Они проходят через дверь, отмечающую границу между двумя мирами. С одной стороны этой двери — бетонный пол и беленые стены из шлакобетонных блоков. С другой стороны — ковры, коридоры, компьютеры. Кофейня, капучино, девушки. На стороне двора девушки присутствуют только на календарях: выгибают голые спины, улыбаются соблазнительно и призывно и теребят свою грудь. Девушки на офисной стороне ничего такого не делают.
Мишель даже не улыбается, когда видит Джека.
— Привет, Джек, — говорит она холодно, не отрываясь от своих записей.
— Привет. — Джек вдруг понимает, что его страх обидел ее, очень сильно обидел. Когда она на него смотрит, ее глаза не сияют, как раньше.
Все держатся скованно, подчеркнуто безразлично. Люди пришли по делу, подписать накладные. Даже Крис не пытается подшучивать, как обычно. В атмосфере явственно чувствуется напряжение. Вольт так под триста.
— Слушай, Джек, — вдруг говорит Мишель. — Хочешь, сходим после работы в кофейню, кофе попьем, поговорим?
— Я… ну… Крис обычно подвозит меня домой.
— Я на машине, — говорит Мишель. — Я тебя подвезу.
— Хорошо.
Джек смущается и робеет. Как напроказивший школьник. Как гадкий мальчишка. В те далекие дни, когда это значило воровать яблоки из соседских садов.
Рабочая смена близится к завершению. Осталась лишь пара автозаправок. Они ездят сюда регулярно, Крис всех здесь знает. Он идет поболтать со знакомыми ребятами, а Джек сидит — думает. Когда он был маленьким, на автозаправках стояло лишь несколько колонок с бензином и касса. Если очень повезет, там еще можно было купить арахис в пакетиках. Они висели рядами на доске с изображением женщины, которая по мере убывания пакетиков всегда — вот облом! — оказывалась более одетой, чем можно было бы предположить поначалу. Теперешние автозаправки похожи на тогдашние супермаркеты. Супермаркеты — как города, такие же нездешние и соблазнительные, как Лас-Вегас, только с лампами дневного света вместо мерцающего неона; парад товаров, о которых ты даже не знал, что такие бывают. Самые разные марки, сорта, упаковки. Богатство выбора — вот что всегда поражает Джека и ставит его в тупик. В тюрьме им был доступен лишь ограниченный ассортимент товаров из короткого списка. А теперь можно часами читать надписи на упаковках. Слишком много всего, из чего выбирать.
Уильям Берроуз – каким мы его еще не знали. Критические и философские эссе – и простые заметки «ни о чем». Случайные публикации в периодике – и наброски того, чему впоследствии предстояло стать блестящими произведениями, перевернувшими наши представления о постмодернистской литературе. На первый взгляд, подбор текстов в этом сборнике кажется хаотическим – но по мере чтения перед читателем предстает скрытый в хаосе железный порядок восприятия. Порядок с точки зрения на окружающий мир самого великого Берроуза…
Поколение Джей-рока.Поколение пирсинга и татуировок, ночных клубов и буквального воплощения в жизнь экстремальных идеалов культуры «анимэ». Бытие на грани фола. Утрата между фантазией и реальностью.Один шаг от любви — до ненависти, от боли — до удовольствия. Один миг от жизни — до гибели!
Эта книга о «конях», «мясниках», «бомжах» (болельщиках СКА, «Спартака» и «Зенита»), короче говоря, о мире футбольных и хоккейных фанатов. Она написана журналистом, анархистом, в прошлом - главным фаном СКА и организатором «фанатения» за знаменитый армейский клуб. «Битва за сектор» - своеобразный ответ Дуги Бримсону, известному английскому писателю, автору книг о британских футбольных болельщиках.Дмитрий Жвания не идеализирует своих героев. Массовые драки, бесконечные разборки с ментами, пьянки, дешевые шлюхи, полуголодные выезды на игры любимой команды, все это - неотъемлемая часть фанатского движения времен его зарождения.
«Пребывая в хаосе и отчаянии и не сознаваясь себе самому, совершая изумительные движения, неизбежно заканчивающиеся поражением – полупрозрачный стыд и пушечное ядро вины…А ведь где-то были стальные люди, люди прямого рисунка иглой, начертанные ясно и просто, люди-границы, люди-контуры, четкие люди, отпечатанные, как с матрицы Гутенберга…».
Согласитесь, до чего же интересно проснуться днем и вспомнить все творившееся ночью... Что чувствует женатый человек, обнаружив в кармане брюк женские трусики? Почему утром ты навсегда отказываешься от того, кто еще ночью казался тебе ангелом? И что же нужно сделать, чтобы дверь клубного туалета в Петербурге привела прямиком в Сан-Франциско?..Клубы: пафосные столичные, тихие провинциальные, полулегальные подвальные, закрытые для посторонних, открытые для всех, хаус– и рок-... Все их объединяет особая атмосфера – ночной тусовочной жизни.
«Дорога в У.», по которой Александр Ильянен удаляется от (русского) романа, виртуозно путая следы и минуя неизбежные, казалось бы, ловушки, — прихотлива, как (французская) речь, отчетлива, как нотная запись, и грустна, как воспоминание. Я благодарен возможности быть его попутчиком. Глеб МоревОбрывки разговоров и цитат, салонный лепет заброшенной столицы — «Дорога в У.» вымощена булыжниками повседневного хаоса. Герои Ильянена обитают в мире экспрессионистской кинохроники, наполненном тайными энергиями, но лишенном глаголов действия.
«Игры — единственный способ пережить работу… Что касается меня, я тешу себя мыслью, что никто не играет в эти игры лучше меня…»Приятно познакомиться с хорошим парнем и продажным копом Брюсом Робертсоном!У него — все хорошо.За «крышу» платят нормальные деньги.Халявное виски льется рекой.Девчонки боятся сказать «нет».Шантаж друзей и коллег процветает.Но ничто хорошее, увы, не длится вечно… и вскоре перед Брюсом встают ДВЕ ПРОБЛЕМЫ.Одна угрожает его карьере.Вторая, черт побери, — ЕГО ЖИЗНИ!Дерьмо?Слабо сказано!
Следопыт и Эдик снова оказываются в непростом положении. Время поджимает, возможностей для достижения намеченной цели остается не так уж много, коварные враги с каждым днем размножаются все активнее и активнее... К счастью, в виртуальной вселенной "Альтернативы" можно найти неожиданный выход практически из любой ситуации. Приключения на выжженных ядерными ударами просторах Северной Америки продолжаются.
Легендарная порнозвезда Касси Райт завершает свою карьеру. Однако уйти она намерена с таким шиком и блеском, какого мир «кино для взрослых» еще не знал. Она собирается заняться перед камерами сексом ни больше ни меньше, чем с шестьюстами мужчинами! Специальные журналы неистовствуют. Ночные программы кабельного телевидения заключают пари – получится или нет? Приглашенные поучаствовать любители с нетерпением ждут своей очереди и интригуют, чтобы пробиться вперед. Самые опытные асы порно затаили дыхание… Отсчет пошел!
Это – Чак Паланик, какого вы не то что не знаете – но не можете даже вообразить. Вы полагаете, что ничего стильнее и болезненнее «Бойцовского клуба» написать невозможно?Тогда просто прочитайте «Колыбельную»!…СВСМ. Синдром внезапной смерти младенцев. Каждый год семь тысяч детишек грудного возраста умирают без всякой видимой причины – просто засыпают и больше не просыпаются… Синдром «смерти в колыбельке»?Или – СМЕРТЬ ПОД «КОЛЫБЕЛЬНУЮ»?Под колыбельную, которую, как говорят, «в некоторых древних культурах пели детям во время голода и засухи.