Малая земля - [42]

Моряки переглянулись.

— Надо идти на выручку, — сказал Кайда.

— А как пройдешь? — пожал плечами лейтенант. — Берегом до клуба километра два, а может, и больше, кругом гитлеровцы. Воюйте-ка пока с нами.

— Так, пожалуй, и придется, — согласился Лычагин.

Наступил вечер. Гитлеровцы усилили свой натиск. Им удалось прорваться к бухте и занять причалы. Пехотинцы оказались окруженными. Был убит командир полка подполковник Каданчик.

Стрельба шла кругом. Моряки залегли в развалинах правее цементного завода и отстреливались от наседавших гитлеровцев. Им пришлось несколько раз менять позиции, чтобы избежать артиллерийского и минометного огня. Они знали закон десантников — перебегай вперед, не отступай назад, к берегу. От пехотинцев они оторвались, те остались где-то справа и позади.

Два удара кулаками

Утром гитлеровцы возобновили контратаки против пехотного полка.

Шесть матросов оказались на левом фланге полка. Они залегли в камнях около обочины дороги. Друг от Друга их разделяли десятки метров. Так было лучше и на случай артиллерийского, минометного обстрела, и создавалось впечатление, что их больше. Время от времени каждый самостоятельно менял позицию.

Как-то так получилось, что Кайда оказался далеко впереди остальных. Это не особенно тревожило его. Зато позиция оказалась выгодной. Фактически он оказался в тылу у немцев, стреляли тут меньше и не в его сторону, 8 общем грохоте боя почти не слышно выстрелов его автомата, а сам он имел возможность вести прицельный огонь по перебегавшим гитлеровцам.

Хотелось пить. Но воды не было. Жажда заглушила чувство голода. Кайда лежал, облизывая пересохшие губы.

Справа совсем близко пробежал немецкий солдат. Он не видел матроса. Кайда прицелился, нажал спусковой крючок. Но выстрела не последовало. Немец скрылся за домом.

Кайда обеспокоенно снял с автомата рожок и увидел, что в нем нет патронов. Стал шарить в вещевом мешке, по карманам. Но и там не оказалось ни одного патрона. Не было и гранат.

Довоевался. Что теперь? Самый паршивый фриц может подстрелить его, как зайца.

Оказавшись безоружным, Кайда вдруг почувствовал, как в сердце забирается страх. Раньше не испытывал такого. Тогда у него было оружие, оно вселяло уверенность, мысли о смерти в бою не страшили, да и не появлялись они, недосуг было думать об этом, а вот сейчас, когда беспомощен, дрожь охватывает при мысли о неотвратимости встречи с врагом. Какой-нибудь щупленький немец, а он представлялся именно щупленьким, невзрачным, плюгавым, легко расправится с ним, самым сильным в батальоне матросом. Возможно, видя его безоружным, попытаются взять в плен. Но тут немцам не светит. Он станет драться кулаками. А зачем им сейчас пленный? И так все ясно. Не доведется пускать в ход кулаки.

Поглощенный мрачными мыслями, Кайда не заметил появления в воздухе вражеских бомбардировщиков. Он посмотрел вверх, когда услышал гул моторов. Сначала подумал, что самолеты идут бомбить Малую землю. Но когда ведущий повернул правее, понял, что будут бомбить места высадки десанта.

Передний самолет перешел в пике. Наметанным взглядом Кайда определил, куда упадут бомбы. Черт возьми, прямо на то место, где он лежит. От пикирующего самолета оторвались четыре черные капли.

Вот она, его смерть, она идет сверху. Но такой смерти не хотелось. Лучше от пули. Когда город освободят, то хоть опознают его, документы сохранятся и их перешлют в освобожденную Дружковку.

Боевой опыт подсказал Кайде, что следует предпринять. Надо бежать, и бежать вперед, чтобы избежать прямого бомбового удара. В этот момент на него никто не будет обращать внимания. Всем будет не до него, все будут прятаться в щелях — и свои, и чужие. Следовательно, горизонт перед ним чист.

Вскочив, он рванулся вперед. Такой скорости, вероятно, не развивал ни один чемпион. Пробежав шагов тридцать, услышал за спиной свист бомб. Надо падать. И тут он увидел окоп. Не размышляя, прыгнул в него и замер. В окопе находились два гитлеровца. Они сидели на корточках, зажав уши ладонями и уткнув головы в колени. У обоих на головах каски.

И в этот миг разорвалась бомба, затем вторая, третья…

Кайда тоже присел на корточки. Раньше при бомбежке он, притаившись в укрытии, закрывал глаза. Не он один так делал. А почему так делали, пожалуй, никто толком не объяснит. Но на этот раз Кайда не закрывал глаз. Попробуй-ка закрыть, если справа и слева от тебя гитлеровцы. Им стоит только поднять головы, как продырявят его. У обоих в руках автоматы.

Матрос совсем забыл, что у него на поясе висит финский нож. Бывает такое и с опытным десантником. В горячах случается еще не то. Иной раз бросишь гранату, а запал забудешь вставить.

Пока рвались бомбы, Кайда, поводя глазами то вправо, то влево, думал, что предпринять. Будь один гитлеровец, он просто придушил бы его. Но второй в этот момент успеет выстрелить.

И вдруг ему вспомнилось, как один дядька в селе, обладающий недюжинной силой, убил быка ударом кулака по лбу. Быка, а не какого-то паршивого гитлеровца. Бычий лоб куда крепче.

«Сделаю, как тот дядька», — решил Кайда.

Когда последний самолет вышел из пике и сброшенные им бомбы разорвались где-то поблизости, вздымая пыль, Кайда повернулся направо, сдернул с гитлеровца каску, левой рукой ухватил за волосы, а правой со всей силой ударил его по загривку. Гитлеровец упал и задергался.