Малая качурка - [5]

— Дом?

Она произносила это слово будто с большой буквы.

— Большой дом. Он неподалеку от вас, примерно в полмили вдоль по берегу. Он называется «Тагх-на-Туир» — «Дом с башней». Там рядом с берегом небольшой островок, и на нем остатки от башни. Наверное, Дом поэтому так и называется. Его построили в старые времена, как охотничий домик, а потом его купили Хэмилтоны и жили там летом, но старая миссис Хэмилтон — она была последней из них — в феврале умерла, и теперь там никто не живет и вряд ли и будет жить. — Она улыбнулась. — Не всем по нраву тишина и покой Мойлы.

— Конечно. Но мне именно этого и хочется. Да и телефон на самом деле мне не нужен. Просто я хотела узнать, приедет ли брат. Так что, если можно, я приду завтра и позвоню ему. До которого часа вы работаете?

— До половины шестого. Но, если вам понадобится телефон, приходите к входу в дом. Здесь все так звонят, а дешевые звонки после шести. Так что приходите. Вот, все. — Она взяла второй пакет с моими покупками, и проводила меня до двери. — Арчи вам покажет дом, и, если вам что-то понадобится, скажите ему. А я, может быть, завтра сама к вам загляну. До свидания. Помоги леди, Арчи.

Насколько я поняла, Арчи ответил, что поможет. Я села рядом с ним, и мы тронулись в путь. «Аендровер» явно знал лучшие времена, и, как только мы покинули деревенскую улицу и выехали на петляющую от деревни до вересковых пустошей дорогу — она была чуть длиннее — разговаривать стало трудно. Я дважды попыталась завести беседу, но Арчи лишь кивал или бормотал в ответ что-то неразборчивое, поэтому я сдалась и стала смотреть по сторонам.

Насколько я могу судить, на Мойле мало уголков, откуда не было бы видно море. Каменистая неровная дорога поначалу карабкалась спокойно меж объеденного овцами дерна, из которого торчали стебли камыша и чертополоха, кое-где виднелись пятна орляка. Как только деревня скрылась из виду, деревья пропали, лишь облезлые от непогоды колючки трепал ветер. Дорога становилась все круче и извилистее. Теперь по ее обочинам тянулся вереск. В это время года он темный, так как не цветет, но близ серых камней порой мелькали ярко-красные колокольчики. Сверкал золотом дрок — бесконечное чудо, а над травой меж чертополохом качались крошечные белые и желтые подмаренник и лапчатка. Серые камни, поросшие ярко-горчичным лишайником напоминали клумбы. Справа тусклым цветом мерцало озеро.

Тишину нарушал лишь звук мотора, но я заметила, как из вереска вверх к небесам взмыл жаворонок, через несколько минут с выси опустился другой. Парочка серых ворон — хохлатых ворон — пролетела перед нами, а когда машина преодолела подъем и начала спускаться в сужающуюся долину, вверх взлетел каюк и стал медленно описывать круги, потом он исчез за гребнем.

Затем дорога пошла вдоль выжженной земли по направлению к поблескивающему морю. В этом месте, далеком от атлантических штормов теснились довольно высокие деревья. Главным образом, дубы, но попадались буки, ясени, березы и орешник, вперемежку с ежевикой и жимолостью. По обочинам тянулись заросли ольхи и боярышника в окружении наперстянки.

Дорога выровнялась, долина стала шире, и перед нами возник залив.

Бухта Выдр оказалась крохотной; дугообразная полоса берега была покрыта галькой, дальше лежали валуны. Черные локоны высохших водорослей указывали границы приливов. Слева вид загораживала высокая скала, а справа прямо в море тянулся невысокий мыс. Прищурив глаза от сияния Атлантики, я сумела разглядеть тропу, поднимавшуюся на мыс и уходившую на запад. А за дугой мыса, плохо различимый издалека, возвышался, наподобие приподнятого колена, холм, гладкий и симметричный.

Тут «лендровер» остановился у пристани из сваленных в груду и связанных проволокой булыжников. Неподалеку, чуть повыше, спиной к скале стоял коттедж.

Глава 3

Коттедж оказался больше, чем я предполагала. Когда-то он соответствовал стандарту: крошечный квадратный холл, с дверьми по обеим сторонам, которые выходили в «парадные комнаты», крутая с перилами лестница, ведущая прямо под крышу в одинаковые спальни. Но кто-то, причем явно не так давно, переписал эту жанровую картинку — две комнаты внизу превратились в одну, которую разделяла лестница. В кабинете справа был симпатичный камин. Мебель состояла из пары легких стульев, низкого стола и сомнительного вида софы, стоявшей спинкой к лестнице. Кухня-столовая с другой стороны могла похвастаться обыкновенными буфетами, похоже самодельными, и столом у окна в окружении четырех стульев. В кухонном шкафчике обитали электрический чайник и тостер — единственные «совр. усл.», бросавшиеся в глаза.

В задней части дома дверь открывалась в узкое помещение, длиной в ширину дома, которое, по-видимому, служило черной кухней или посудомоечной вместе с прачечной. К одному окну примыкала современная раковина с водосливом, рядом на стене висел электрический кипятильник. Тут же находилась плита, помещенная сюда, вероятно, кем-то, кто с недоверием относился к электроснабжению острова — она была газовая. Газовые баллоны находились снаружи под навесом близ торфяной кучи. Далее того модернизация не пошла, другой конец помещения остался таким, как и прежде старая глубокая раковина для стирки с единственным краном, наверняка, с холодной водой, а под ней медный котел для кипячения. Глубокий чистый и пустой буфет служил кладовой, в другом хранились моющие средства. Холодильник отсутствовал, но здесь холодно и летом — эти окна никогда не видали солнца. Высунувшись из окна, я увидела, что между домом и скалой находится то, что когда-то было то ли садом, то ли огородом. Ныне же заросли ежевики и шиповника за полуразрушенной стеной почти целиком скрывали садовую калитку. Между крапивой, высотой в половину человеческого роста, тянулась вдоль стены тропинка к крошечному сооружению, предназначение которого еще предполагалось угадать. Посредник заверил меня, что и ванная и туалет находятся в доме, наверху над помещением для мойки и стирки. Глядя на эту крапиву, я надеялась, что он не обманул меня.