Малая Бронная - [91]

— Ты, мать, вся в голос уросла, — гыкнул новобранец.

— А ты в дурость. Ум, а не рост человеку нужен.

Едва успели поесть — опять расчудесный хлеб, да еще и с колбасой, — как старшая приказала:

— Собраться в полной готовности, а я на разведку. — И, сняв отгораживавшую их плащ-палатку, утолкала ее в свой опустевший «сидор». Она от купе, а сюда солдаты:

— Девушки, дайте хоть на вас посмотреть напоследок!

— Может, споем опять? У кого тут из вас голосок нежный?

Шумели, хохотали… Лейтенант-финансист сидела в уголке, обхватив голову руками, от гама разболелась. Девчонки жались к ней, смущались, только рослая Мила покрикивала:

— Вот явится старшая, она вам покажет!

Появилась старшая, скомандовала:

— На выход!

Солдаты загудели, прощаясь, улыбались, кто-то запел:

Прощай, милка дорогая,

Ты меня не забывай!

Возле дверей задержался лейтенант, глянул на Алю глубоко посаженными глазами:

— Здравствуйте.

Вот чей голос она вспоминала и никак не могла припомнить ночью!

— Вы?!

Щербинка, Наткин медпункт и лейтенант у огня печки. Он, он!

— До свидания… — он вскинул руку к шапке.

Жив… А ведь тогда — из боя и в бой. Надо бы спросить об остальных, живы ли… Но поезд уже тронулся, и Аля спрыгнула.

Вдохнув чистейшего воздуха, оглядела маленький корпус станции в окружении деревьев, застывших на морозе в неправдоподобной тишине. Аля не поверила: и это фронт?

Только вот снег вокруг притихшей мирной станции был темен, в отпечатках танковых гусениц и колес грузовиков, а по обочинам дороги размолот сотнями солдатских сапог, кое-где виднелись и полукружья от лошадиных подков.

— Все на станцию, там разбирайтесь, а военно-прокуратурские за мной!

Попрощавшись с лейтенантом-финансистом в пуховом платке и связистками, Аля с Милой пошагали за своей старшей.

46

Подошли к небольшому дому, а на крыльце — майор Шароев, в накинутой шинели, все такой же небритый. Ждет, значит, правда, самолет сюда добрался.

— Басова, — сказал он сердито. — Почему в капитанской форме? Что это за маскарад?

— Шинельку мою подпалило, сами видели, а у интенданта по моему росту только эта нашлась — ничуть не смутилась старшая. — Да шпала мне облегчение в дороге, а так и не смотрят.

— Шпалу немедленно снять, а еще в военной прокуратуре… Докладывайте.

— Эта вот, большая, слабовата на слезу, пугливая, к себе возьму, а вторая ничего, годится, хоть и затощала.

— Ну, девушки, к обеду получите в складах у интендантов форму, и сюда.

— Есть сюда! — крикнула Мила, Аля промолчала.

Мила останется с Басовой, хоть и не понятно, что будет делать. А с ней, Алей, неясность абсолютная, но спросить не осмелилась. До обеда можно и потерпеть.

За день так умоталась, что пришла в себя только ночью.

В домике тепло, хозяйка спит где-то в другой комнате, Мила забралась на печь, в окошко смотрит круглая луна, такая мирная, спокойная… да ведь сейчас, наверное, уже Новый год наступил!

— Мила… — тихо позвала Аля, но никто не ответил. Аля опять повернулась к окну, сказала месяцу:

Месяц, месяц, мой дружок,

Позолоченный рожок!

Ты встаешь во тьме глубокой,

Круглолицый, светлоокий…

Не видал ли где на свете…

Светит он и над Малой Бронной… С Новым годом, Малая Бронная! С Новым годом, Москва… Игорь, Натка, дед Коля, Соня, Пашутка… Где-то вы все, помните ли меня? С Новым годом, Алевтина, — поздравила она и себя.

От яркого месяца в комнатке было светло, и Аля, раздевшись, разложила свою новенькую форму, неслышно ступая босиком от стула к стулу, наконец легла на узкую кровать.

Как этот интендант с красным, упаренным, несмотря на холод, лицом, искал им с Милой в ворохах одежды шинели, гимнастерки, брюки! С Милой оказалось полегче, рослая, плечи неузкие, а Алю насилу экипировал. И все-таки шинелька оказалась длинновата.

Интендант пошутил:

— На вырост тебе форму даю. Можешь подрезать.

— Нет уж, так теплее.

— Ну, кажись, все с вами, — нерешительно сказал интендант, глядя на ноги Али в мужских, сорокового размера, сапогах. — Ладно, обожди, есть тут у меня несгодившиеся маломерки, — и принес аккуратненькие кирзовые сапожки. — А ну, обе разуйтесь!

Девчонки опешили: зачем? Но приказание выполнили.

Интендант взял ногу Али и стал заново накручивать портянки:

— С уголка начинай, плотно, без складок, — учил он и тут же потребовал: — Давай сами!

У Али все неожиданно получилось, а Мила так и вовсе накрутила быстро, даже лихо.

— Пойдет, но не торопитесь, нога, она удобство любит.

Давая им переодеться, интендант вышел, и девчонки стали решать, надевать ли им мужское белье?

— Я надену, так теплее, — рассудительно сказала Мила.

— Ну и я, — согласилась Аля.

И вот теперь лежит она в этом длинноватом, широком, чистом белье, и правда тепло… Совсем солдат, даже одежда полностью солдатская…

Вышли с Милой утром из дому, прихватив на всякий пожарный свои вещички, а навстречу Шароев с каким-то очкастым майором. Не успели поздороваться, как начкадрами спросил резко:

— Что за мужчина ночевал у вас, девушки?

— Мы только вас и знаем, товарищ майор, — так вы ж старик, — простодушно ответила Мила. — А этого майора вообще первый раз видим, — кивнула сверху вниз на очкарика.

— Не прикидывайтесь дурочками, я ночью при обходе видел в окно, как по вашей комнате ходил мужчина, извините, в нижнем белье! — Возмущенно вздернул острый носик очкарик.