Малая Бронная - [84]

— А чем спрыснем? — сбил на затылок папаху Реглан в готовности.

— Обменял на колбасу, хотя признаю, наркомовские сто грамм не помешали бы. — И Осип подал Але бутерброд.

— Хоть бы предупредил уж, по сто грамм, — пенял Реглан, надвигая папаху на глаза.

— Ребята, как у вас проверка карточек прошла? — отвела разговор Аля от щекотливой темы.

— Нормально, — ответил Осип, а Реглан лишь пожал плечами.

— А у меня… — и Аля рассказала про певца.

— Мошенник, — определил Осип. — Исключительная личность… по мелкой подлости.

— А вот я вам расскажу, — поудобнее уселся Реглан, уперев ладони в колени. — Я же в Ташкент мотаюсь, к матери… мм, чертовой, конечно. Так вот, с паровозов кочегары приглядят пассажиров почемоданистее и зазывают к себе. Пассажирки радешеньки, не уехать же. А в дороге хозяев — за борт на всем ходу, шмотки поделят — и порядок.

— Бандитизм в войны всегда процветает, — покивал Осип.

— Старик, а где тебя зацепило? — спросил Реглан, недовольный слабой реакцией на свою байку.

— Где, неважно, а вот как? Неудачно, братцы. Шмякнуло взрывной волной о ствол орудия. Ни царапинки, а без корсета ходить не могу.

— Хребтину подшибло, — посочувствовал Реглан. — Бывает. А ты как живешь, мотылек? — посмотрел он на Алю.

— Неважно… мама умерла.

— Скоро вырастешь, сама мамой будешь, — совал Але урюк Реглан.

— В райкоме нашем одна девушка недавно стала мамой, такую девчурку себе подарила, прелесть. А собиралась на фронт.

— Разве райком отправляет на фронт… женщин? — У Али занялся дух: вот оно, ее главное, сейчас выяснится.

— Еще как, — спокойно ответил Осип. — Машинисток, секретарей. И в наши ведомства: военную прокуратуру, трибуналы.

Реглан неожиданно понимающе подмигнул Але:

— Веришь в успех безнадежного дела?

— Что это за дело? — поднял брови Осип.

— Совсекретное, фронтовое, — посмеивался Реглан.

— А-а, — догадался и Осип. — Куда ж с ее раненой рукой?

— А там справку надо? — впрямую спросила Аля.

— Если в строевую, пошлют на медкомиссию, а в прокуратуру, к примеру, и справки хватит. Если бы меня взяли хотя бы в прокуратуру…

Они медленно спустились в вестибюль.

— Ты правда хочешь быть судьей? — глянула Аля на Осипа.

— Да. Это очень серьезно, решать судьбы людей. Вот Реглану такое доверить нельзя.

— А я кем буду, как думаешь?

— Сначала подрасти, но не торопись, — улыбнулся он ласково и печально.

Расстались у памятника Тимирязеву. Темно, холодно, а она шла медленно, обдумывала, как поступить дальше. Через три дня ей восемнадцать, тут уж никто не придерется. И удерживать некому, одна. Но вот справка… А если такую, как у Нюрки? Доноры больными не бывают, у них кровь не возьмут. Попытка не пытка, как говаривала мама. Вдруг повезет? Ха, почему бы и нет!

Адрес со справки Нюрки Аля помнила и раненько, до занятий, отправилась на донорский пункт.

Помещение невелико, но чисто, тепло, и люди приветливые. Взяли кровь на анализ. Теперь, наверное, завтра? Нет, очень скоро ей велели лечь на кушетку, прикрыли простыней до подбородка, высвободив только правую руку с закатанным рукавом платья.

Врач сказала медсестре:

— Вторая группа… бери двести.

— Вторая, это плохо? — заволновалась Аля.

— Почему же, нормально.

Медсестра захлопотала над ее рукой. Запахло спиртом, как при уколах маме… В сгибе руки шевельнулась игла. Не очень больно, но Аля зажмурилась.

— Открой, милая, глазки, а то не поймешь, может, у тебя обморок.

— Все хорошо, это я к крови не привыкла…

— Смотри в окно, но смотри, — и медсестра поправила простыню возле левой руки Али.

Та замерла. Заденут рану, она вскрикнет — и прощай справка!

И все же задела. Медсестра насторожилась:

— Больно?

— Откуда вы взяли? — обиделась Аля.

— Зрачки расширились, как от боли… осторожнее с иглой, Зоя.

Уфф… перетрухнула не на шутку. Дурацкие глаза, всегда выдают!.. Когда же это кончится?

Все обошлось. Прижали ваткой надкол, согнули руку в локте, но Але все казалось, что там игла. Помогли одеться. Поставили перед ней стакан крепкого чая, вбухали туда три ложки сахара, а еще кусок — белого-белого! — хлеба.

— Спасибо, не нужно, — застеснялась Аля, Нюрка про чай ничего не говорила.

— Пей, ешь, восстанавливай силенки.

— А вы?

Врач и медсестра рассмеялись, такие добрые, славные.

Выпив чай с хлебом с величайшим удовольствием, Аля поблагодарила и не утерпела, поторопила:

— А справку?

— Вот твоя справка, готова. — И врач сама протянула точно такой же, как у Нюрки, листок. Аля проверила подписи, печать.

— Ой, спасибо, — прижала она одну руку к груди, второй пряча справку в карман пальто.

— Сплошная эмоция, а не девочка, — улыбнулась врач. — Приходи не раньше, чем через шесть месяцев.

Попрощавшись, Аля вышла в коридорчик, где ждали еще двое, услыхала за спиной голос медсестры:

— Не себе она этот паек хлопочет, знаю я таких…

Каких — таких? А, все равно. Справка есть, теперь можно пробиваться.

Странно, но Нюркиной дурноты она не испытывала. Только очень, нестерпимо хотелось есть. Можно же отоварить талоны на хлеб на два дня вперед! Зайдя в узенькую булочную у Никитских ворот, Аля втянула в себя чудесный запах хлеба. Получив свои три порции, одну она съела, не дойдя до дома. Попила чай, съела еще порцию… Ничего, завтра же получать донорский паек. Что там в нем? Неудобно спрашивать у Нюрки, а так хотелось. Наверное, белый хлеб… И опомнилась, совсем от голода одурела. Справку она взяла для чего? Пошарила в портфельчике, нашла пару урючин, которыми угощал вечером Реглан.