Малая Бронная - [118]
— Ты прости меня… тебе разобраться нужно было, а я дура… и все равно ты любишь меня… так было плохо, так плохо, а теперь все.
— Женек, перестань, — Вера притянула ее к себе.
— Отец скучает по тебе, придешь сегодня?
— Да, да, обязательно.
Лучинников в это время говорил:
— Прекратилось самое большое преступление — война. Но она долго еще заставит себя помнить.
Смирнова налила в рюмки настойку и предложила:
— За хороших людей, живых и погибших.
— Благодарю, — прижал Лучинников руку к груди, а выпив, поцеловал руку Смирновой.
— Ты, Алеша, сегодня особенный, — с нежностью сказала ему Зина.
Смирнова улыбнулась:
— Он всегда особенный.
— Каждый человек особенный по-своему, — засмущался Лучинников. Приняв от жены дочку, он скомандовал: — Пошли к людям, все на площадь торопятся. Пошли, пошли!
Площадь кипела людьми. Целые толпы вливались в нее из улиц и переулков. Подъезжали подводы с жителями ближних сел. Флаги, знамена, песни, пляски под гармошки, яркие платки, блестящие глаза и улыбки, улыбки… На грузовике с откинутыми бортами кто-то успел постелить ковер и прикрепить к кабине древко шелкового знамени. Эту импровизированную трибуну заполнили желающие высказать свою радость, а их оказалось немало. Слушали их плохо, но всей площадью дружно подхватывали «Ура!». Хлебников, с растрепанными ветром волосами, возбужденный и радостный, целовал каждого выступавшего, весь так и сиял. Рядом с ним Черняк, в парадном мундире со всеми своими орденами, слегка теснил военкома, а внизу качали растерянного и вконец сконфузившегося Франкина.
Военком, старый седой майор, кричал крепким баритоном:
— Достойно встретим воинов-победителей!
— А то не встретим, что ли! — задорно отвечал ему звонкий женский голос, и Вера увидела, как на машину встает Феня Репина, подхваченная руками мужчин. Белый платок сполз с блестящих волос, смуглые щеки в багровом румянце, она что-то выкрикивает, счастливо улыбаясь. Вера рванулась к машине, но пока протискивалась сквозь толпу, Феня исчезла. Марк Франкин взял Веру под руку и отвел обратно к своим.
Расходились медленно, неохотно. Вера шла в шеренге друзей и пела со всеми: «Широка страна моя родная…» Остановились возле прокуратуры. Подошел Шарапов и, пожимая всем руки, закричал:
— Что творится! Вот бы в Москву попасть на Парад Победы!
— Да, парад будет, это уж точно, — проговорил Франкин.
— А тебя как героя могут послать туда, — хлопнул Шарапов Марка по сутулой спине.
— А что сейчас в лагерях и тюрьмах! — качал смоляным чубом Франкин. — Все как на углях, ждут амнистии.
— Будет, будет амнистия, — обнял Марка Шарапов.
— Что ж, страна сильная, а сильный не боится быть добрым, — задумчиво сказал Лучинников. — Мне и вот Вере Сергеевне приятно будет работать в дни амнистии, а ты как, Семен? — лукаво покосился он на Шарапова.
— Да вы известные жалельщики, а по мне — так и отсидели бы, недаром же туда попали.
— Не бойся, опять найдутся для тебя субъекты, свято место пусто не бывает, так и тюрьма, — вздохнул Франкин.
— Самых-то интересных будут ловить такие, как Черняк.
— Переходи к ним.
— У меня своя линия.
— Станешь прокурором. Пообломайся малость сначала, а то нарубишь дров, — утешал Лучинников Шарапова.
— Пойду приведу себя в порядок, — сказала Вера, подхватывая рассыпающиеся волосы. — Встретимся попозже, — кивнула она Лучинниковым и побежала домой.
Причесываясь перед зеркалом, Вера внимательно пригляделась к себе. Лицо совсем юное, нежное, а глаза тревожные, притушенные заботой. Хороши русые густые косы, длинные брови… А ведь легче было бы быть некрасивой, не привлекать к себе ничьего внимания, жить спокойно. Тогда Петя прошел бы мимо, но смогла бы не полюбить она? В такой день хотелось быть счастливой.
Одевшись понаряднее, Вера отправилась к Сажевским, радуясь, что опять увидит Женькины ласковые глазищи. Она шла по Набережной улице, любуясь голубовато-красным блеском Песчанки, солнце купало в ней свои закатные лучи, когда впереди из отворенных окон небольшого домика раздался тягучий вопль. Кричал мужчина. Кричал каким-то предсмертным страшным голосом. Это было нелепо и жутко в такой до отказа полный радостью день. Вера, не раздумывая, рванула дверь, вбежала в домик. В тесной комнате у окна стояла кровать, на ней лежал худенький мальчик лет десяти, глаза его неподвижно уставились в потолок, личико странно окостеневшее, строгое. В ногах постели, комкая простыню, которой был укрыт ребенок, склонился мужчина. Он целовал острые колени мальчика, тряс его и хрипло, точно лаял, плакал. На мужчине была милицейская форма.
— Иван Лукич! — узнала Вера Федоренко и в страхе, поняв, что мальчик — его единственный сын, его Володька, попятилась, едва выговаривая: — Да что же это такое?!
Федоренко поднял большую голову, с опухшего красного лица глянуло на Веру само горе.
— Война, вот это что, — выдохнул Федоренко.
Вера подошла к постели, провела рукой по мягким волосам мальчика, закрыла ему глаза, сняла со своих плеч шелковую косынку и подвязала острый и уже холодный подбородок. Федоренко молча, с благодарностью следил за Верой, потом взял ее за руку и усадил возле себя на стул.
В новую книгу горьковского писателя вошли повести «Шумит Шилекша» и «Закон навигации». Произведения объединяют раздумья писателя о месте человека в жизни, о его предназначении, неразрывной связи с родиной, своим народом.
Валентин Родин окончил в 1948 году Томский индустриальный техникум и много лет проработал в одном из леспромхозов Томской области — электриком, механиком, главным инженером, начальником лесопункта. Пишет он о простых тружениках лесной промышленности, публиковался, главным образом, в периодике. «Весна Михаила Протасова» — первая книга В. Родина.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Илья Зиновьевич Гордон — известный еврейский писатель, автор ряда романов, повестей и рассказов, изданных на идиш, русском и других языках. Читатели знают Илью Гордона по книгам «Бурьян», «Ингул-бояр», «Повести и рассказы», «Три брата», «Вначале их было двое», «Вчера и сегодня», «Просторы», «Избранное» и другим. В документально-художественном романе «Под жарким солнцем» повествуется о человеке неиссякаемой творческой энергии, смелых поисков и новаторских идей, который вместе со своими сподвижниками в сложных природных условиях создал в безводной крымской степи крупнейший агропромышленный комплекс.
Русский солдат нигде не пропадет! Занесла ратная судьба во Францию — и воевать будет с честью, и в мирной жизни в грязь лицом не ударит!