Малая Бронная - [107]
Жуков не успел подойти, Веру подхватил Шарапов и закружил в вальсе.
— Вы сегодня в ударе, — заметила Вера, стараясь высвободиться из его рук, чересчур крепко прижимавших ее.
— Верочка Сергеевна, не обижайтесь на меня, я ведь люблю вас, право слово, люблю. А что погорячусь, так вообще горячий. — Он стиснул ее еще сильнее и зашептал в самое ухо:
— Вы бы не чурались меня, а?
— Семен Иванович, к вам жена едет, а мне совсем не хочется быть исцарапанной! — намекнула Вера на нрав его супруги.
— Очень уж долго она едет, а вы рядом, — остывая, сознался он.
— Адрес не тот.
— Знаю, ну, простите.
Расходились под утро. На улице, отрезвев от студеного воздуха, Франкин запел. Вера знала, что он хорошо поет, но слышала впервые. Марк шел в накинутой шинели, без шапки и, глядя на низкое звездное небо, пел:
Худое лицо его, бледное и печальное, было почти красиво. Жуков взял Веру под руку, и незаметно свернули они в сторону от компании. Впереди блестящая накатанная дорога и ряды высоких нежно-пушистых деревьев. Поскрипывает крепкий снежок под ногами, вдали замирает мягкий тенор Марка:
— Вам хорошо? — заглядывает Вере в глаза Жуков и неожиданно быстро целует в теплые губы. Вера вся сжимается.
— Это лишнее.
— Почему?
— Есть причины…
Он смеется ее испугу и опять целует. Потом шепчет взволнованно.
— Если бы ты только знала… Завтра я приду к тебе!
— Нет! — Голос Веры звучит резко, холодно. — Прощайте.
Жуков похож в этот миг на брошенного в лесу ребенка, даже губы дрожат. Вера отворачивается и быстро уходит. В своей комнате она, не раздеваясь, садится на постель и долго, мучительно думает о Пете. Он хороший, искренний, такой близкий и понятный, но… у них нет будущего. Вера вытирает горькие слезы и шепчет:
5
Ревизия торга была закончена. Ничего серьезного, никаких злоупотреблений. Сажевский выпадал из дела. Бочкой водки оперировал кладовщик, надеясь скрыть недостачу.
— Склады не ремонтируются, недостача в основном складе, выдача картофеля по записочкам! Этого вам мало? Чистая сто одиннадцатая! — не соглашался Шарапов.
— Если собирать такие мелочи, то любого хозяйственника можно судить, — возразила Вера. — Где он возьмет рабочих и материалы для ремонта? Война же. А картофель давал только семьям фронтовиков.
— Вам мешает дружба с его дочерью!
— Зря вы это, — отвернулась Вера. — Ну что ж, берите дело, заканчивайте сами.
— Ох, хитра, — Шарапов попытался поймать ее руку. — А в область особое мнение пошлете? Ну, мир. Черт с ним, с Сажевским.
Вера с облегчением вздохнула. Когда знакомила Сажевского с постановлением о прекращении его дела, очень хотелось спросить о Жене и ее муже, но не посмела.
— Я рад, — прощаясь, весело говорил Сажевский. — За себя и за вас.
— За меня?
— Правильная вы. Ни служебное рвение, ни дружба не помешали вам во всем разобраться как следует, даже перед Хлебниковым устояли! — глаза его молодо блестели, розовое лицо дышало свежестью. Уверен, как всегда, подтянут. — Приходите к нам, как Женька вернется.
— Как Володя?
— Трудно, но идет на поправку, хорошо, что Женька с ним.
— У него персональный врач, — улыбнулась Вера.
— Врачишка она так себе, а дочь и жена — хорошая. Ждем вас.
Не так-то просто это. Женя ни разу не поговорила с нею за это время. Однажды даже свернула в переулок, увидев Веру. Вера вспомнила свою первую встречу с Женей. Она тогда приняла ее за школьницу и очень удивилась, что эта маленькая, глазастая девчонка с испачканными в чернилах пальцами врач.
Передавая законченное торговское дело секретарю, Вера поинтересовалась делом Стегачева.
— Это кладовщик Дубковского пункта Заготзерно? Так он давно арестован, — спокойно сказала Шура.
— Не может быть!
— Может, — со знанием дела сказала Шура. — И пять свидетелей сидят.
— Как, эти женщины? У них же дома дети, ты путаешь.
— Вот еще, — обиженно надула губки Шура. — У меня канцелярия в образцовом порядке, вот регистрация постановлений на арест, здесь и роспись дежурного милиции.
Вера кинулась к Климову, наверное, он не знает о женщинах, Митьке-удавленнике.
— Когда ты будешь прокурором, а я следователем, тогда и получишь от меня отчет, — отрубил Климов.
— А если Стегачев повесится?
— Я не благородная девица, передо мною симулировать не захочет, — съязвил он.
— А эти женщины, у них дома дети брошены!
— Посидят, поймут, каково адвокатствовать. И учти, я их не арестовал, а задержал. — Климов встал и направился к двери. У порога он повернул к Вере свое рыхлое лицо, мотнул головой, точно отгоняя муху, усмехнулся и вышел.
Неужели не понял? Эта слабость за ним водилась, но все как-то обходилось, а теперь вот эти аресты. Вера зашла к Шарапову. Тот повел себя необычно спокойно, сказал рассудительно:
— Вполне возможно, что он не понимает, ведь не кадровый работник. Но дело поправимое, есть облпрокуратура, райком. Стоит только позвонить.
— Как я не додумалась! Помогите, Семен Иванович.
— С охотой бы, но выступаю в суде, уже ждут. Вечерком, а? Да вы сами, неважно, кто, главное, скорее.
Вера сейчас же стала звонить в областную прокуратуру.
