Макс Сагал. Контакт - [77]

— Ему нельзя говорить, — взмолился Олег.

— Это будет нашей с тобой тайной.

Той ночью Сагал вернулся к тому самому месту в лесу, где несколько недель назад закопал баллон с гелием и шар. Тогда он раз и навсегда решил отказаться от плана, но сейчас мистификация, ради которой он ввязался в этот поход, имела под собой благую цель.

Все вышло точно по плану: Сагал запустил гелиевый шар с фонарем, а Олег заснял НЛО, имитировав эффект «трясучки». Комаров вставил запись в фильм, получил причитающийся гонорар и финансирование для будущих экспедиций.

Вернувшись домой и смирившись с провальным проектом, Сагал в скором времени ощутил сильнейшее в своей жизни похмелье. Причиной стал не алкоголь, а осознание того, насколько легко он стал жертвой психокульта Комарова. Чтобы обуздать волю неокрепших духом мальчишек, уфолог использовал известные приемы: ментальное давление, непререкаемый авторитет, отсутствие свободы выбора, и главное, объединение вокруг общей ценности — семьи. Как же легко Сагал поддался на примитивные уловки. Осознание этого факта зарядило Сагала слепой ненавистью. Он поставил себе цель уничтожать уфолога любой ценой. Благо у него имелись железные доказательства — запись мистификации с гелиевым шаром, которую он на всякий случай снял из-за кулис устроенного с Олегом спектакля.

* * *

Сагал не знал, сколько времени пролежал в сарае. Полчаса? Час? Три? Там, под весом нескольких махровых одеял, принесенных неизвестным сочувствующим, он оставался наедине со своими мыслями.

Ему было о чем подумать.

Кто принес одеяла — не важно. Больше ничего не важно. Этот сарай стал могилой. Хоть и живо до сих пор его тело — сердце еще гоняет кровь по застывшим жилам, но нечто внутри умерло.

Умер Сагал.

Смертельную рану он получил еще там, возле аномалии, а здесь был добит капитаном. Не реанимировать его, как не оживить раздавленного на дороге голубя.

Весь пройденный путь… Все силы, мысли и поступки Сагала впитались в деревянный пол вместе с ледяной водой. Вошел в сарай Сагал, а выйдет Макс Сегалетов. Очищенный, как и говорил капитан. Только вместе с грязью смыло и кожу, и мышцы, оголив одни пустые, неподготовленные к жизни кости. А что они могут? Только стучать по полу, да стираться в труху, подобно кончику карандаша, скользящему по асфальту этого мира.

Макс выбрался из-под одеял. Морозный воздух облил его распаренное тело. От ванны тянулась по полу зеркальная полоса, отражающая крадущийся сквозь дверную щель лунный свет.

По телу прокатывалась дрожь, от переохлаждения тянуло мышцы.

Макс осмотрел полки, сам не зная, что ищет. Пнул коробку, другую… Глухой звук — макулатура да тряпье. И вот одна прозвенела знакомым стеклянным звуком, который сопровождался всплесками.

В коробке тесно к друг другу прижимались полулитровые бутылки, запечатанные бумажкой и стянутые резинкой. Ни этикеток, ни намеков. Почти все пустые, кроме трех штук. Внутри: жидкость прозрачная, мутная — переливается будто желе.

Открыл, понюхал.

Чистый спирт.

* * *

Артист патрулировал периметр вокруг главного дома. Он помахал Максу голой пятерней, сопроводив знак ехидной ухмылкой.

В доме пахло мясным супом. Вместо голода Макс почувствовал только отвращение. Стошнило бы, если б было чем.

Капитан и Мотор сидели в гостиной и о чем-то беседовали. Увидев Макса, Мотор увел глаза в сторону. Капитан же напротив — рассматривал его с удовлетворенным видом, как смотрит тренер на подопечного, который только что пробежал марафон с рекордным временем.

— Отдохни сегодня хорошо. Завтра вернемся на склон, есть для тебя задание.

Макс молча направился в спальню.

— Ты ничего не забыл? — сказал в спину ему капитан, будто физически кулаком стукнул.

— Так точно, товарищ капитан.

Макс думал, противно станет, но не стало. Вообще ничего не почувствовал. Это Сагалу было бы больно, а Максу нормально. И еще скажет, если потребуется.

Спальня, которую Макс делил с Пашей, пустовала. Он зашел в соседнюю — Танькину. Ей досталась с удобной кроватью и широким матрасом. Ранее здесь жила смотрительница с мужем.

Макса встретил счастливый лай Дау и нервные лица Паши и Таньки. Пес на бегу, соскочив с кровати, запрыгнул ему на руки. Макс обнял его крепко и держал так несколько секунд.

— Вы как? — спросил Паша.

— Нормально.

Макс хотел спросить то же у Паши, но заметив, что на нем нет ни царапины, передумал.

— Я тоже ничего. Меня не тронули. А вас сильно били?

— С чего ты взял?

На лице Паши повисла удивленная физиономия. Макс обратился к Таньке:

— Спасибо, что присмотрела за ним.

Прихватив с кухни стакан и бутылку с водой, он вернулся в спальню. Расположился поудобнее на кровати, развел спирт — один к одному. Пригубил. Ожидал, что обожжет горло, но вместо этого тягучая холодная смесь скользнула по пищеводу незаметно, словно по резиновой трубке. Желудок задвигался, мир заиграл красками. Веки налились, спустились наполовину и выше уже не поднимались.

Спальня была небольшой. Шкаф слева у входа пустовал, две кровати, придвинутые к стенам, на них давно никто не спал.

Дау растянулся у него на коленях и моментально задремал. Макс поглаживал его по холке и чесал между ушками. Пес кряхтел от удовольствия.