Макс Сагал. Контакт - [39]

Прошедший накануне ураган расчистил от снега огромное ледяное зеркало. Лед испещряло множество белесых трещин, похожих на ленточных червей, застывших словно по взмаху волшебной палочки.

Сагал стоял на краю прибрежного обрыва, наблюдая за военными внизу, которые битый час возились с телом. Лейтенант и его напарник отбивали лед ломами, Мотор с помощью саперной лопатки освобождал вмерзшие конечности. Сначала ноги, потом руки, затем взялись за голову. Во льду оставались борозды, идеально совпадающие с пропорциями тела. Создавалось впечатление, что лед размягчили до консистенции манной каши, затем уложили труп, а после снова мгновенно заморозили.

Конечно, такие фокусы с водой противоречат науке и по определению невозможны. Значит налицо долгая усердная работа по созданию иллюзии такого эффекта: ручная резка льда по снятым размерам, растапливание небольших участков газовой горелкой, укладка трупа, ожидание, пока лед схватится, глажка. Похоже Сагал столкнулся с классическим эффектом Копперфильда, как он сам его называл. В девяностых годах миллионы людей с ошеломлением наблюдали, как именитый иллюзионист без каких-либо приспособлений парил в воздухе будто какой-нибудь сказочный Питер Пен. Выглядело это настолько убедительно, что у многих не возникло сомнений — фокусник на самом деле нарушил законы физики. Но что скрывалось за тем «убедительным» полетом? Десятки помощников, сложная техника, тончайшие нити и многие месяцы тренировок. Ответ до боли прост — фокусник оказался фокусником. Идеальная иллюзия, способная «отключить» человеческий разум, держится на трех китах: манипуляция вниманием, точно подобранный угол обзора и безупречное техническое воплощение.

К чему такая сложность? Что хотел показать мистификатор, бросив тело здесь? Имитировать инопланетные технологии? Или это способ устрашения?

Погребной говорил по спутниковому телефону. Временами он прикрикивал на кого-то на другой стороне невидимого провода, а потом с еще большим остервенением подгонял подчиненных. Капитана учили воевать с понятным и предсказуемым врагом. Здесь же он встретился лицом к лицу с неизведанным и очень опасным. Это не только злило капитана, но и подстрекало к действиям. Отсиживаться он не собирался.

«Затраты сил должны соответствовать задаче», — часто говорил Отец.

Сагал вынужден был признать, что впервые столкнулся с мистификацией столь высокого уровня. У загадочного организатора в наличии серьезный бюджет, большая команда, смекалка и недюжинная смелость. Запускать шарики в небо и дурить студентов это одно, но по-настоящему замарать руки в крови — совсем другое. И главное, совершенно непонятно, какова конечная цель. Кому посвящено это представление? В чем замысел? Кого хочет напугать мистификатор?

Сагал не знал ответов, и это его по-настоящему раздражало. В происходящем не было ни логики, ни смысла. А больше всего он ненавидел то, чего не понимал. Именно поэтому в моменты ментального ступора он всегда возвращался в нобель-комнату. Там, окруженный только тесными стенами, он проникал в самое нутро себя, становился искусным дирижером огромного оркестра воспоминаний и мыслей, и не выходил, пока не находил решения.

Сейчас он в тупике. Есть только догадки, косвенные улики, а этого недостаточно для убедительных выводов. Он уже ошибся с судьбой второго охотника, и больше проколов не допустит.

Лес и горы — теперь стены его нобель-комнаты. И надзиратель все еще стоит за дверью — нематериальный, невидимый, но такой же реальный, как и прежде.

Сагал решит головоломку и полагаться будет только на свое главное оружие — логику, что острее любого клинка; критическое мышление, что тяжелее молота.

* * *

Комаров был здесь ночью, в этом Сагал не сомневался.

В последние годы уфолог растерял запал, от его былого влияния не осталось и следа. Сейчас в его власти одурачить только городских сумасшедших, да упоротых конспирологов. Мистификатор определенно метит в иную аудиторию: более широкую, влиятельную и могущественную.

А что, если каждый, кто здесь оказался, — не зритель, а невольный участник мистификации? Погребной с его властными замашками и идеалист Паша; одержимая Зайцева и карьерист Брадинкин; Комаров, Смольный, Сагал… У каждого своя роль в спектакле, и мистификатор с радостью позволяет им играть в его игру. Он продумал все до мелочей, ничего не боится и для него нет никаких преград. Однако Сагал не настолько глуп, чтобы поверить во все это. Он видит фальшь насквозь. Нужно только найти железные доказательства. И искать надо там, где меньше всего ожидаешь найти.

Перед собственным носом.

Сагал всмотрелся в ледяную гладь. Редкие полоски снега перемещались, подгоняемые ветром, сгибались, закручивались в шарики или вовсе распадались на отдельные песчинки. Со стороны их можно спутать с белесыми трещинами, а иногда они и вовсе неразличимы.

Заскулил Дау. Сагал взял его на руки, пес лизнул ему нос. Мокрая шерсть на боках собралась в ледяные канатики.

— Пошли, погреемся.

Лагерь разбили здесь же, на поляне, перевезя припасы на снегоходах с места первой запланированной стоянки.

Мимо Сагала прошагали военные с носилками, накрытыми брезентом. Следом, сложив руки за спиной, надзирательской походкой шел капитан Погребной. На секунду он посмотрел на Сагала, в его взгляде читалась торжествующая надменность.