Макорин жених - [70]

— Ты, Егор Павлович, устал с дороги-то. Может, спать хочешь?

Егор не ответил. Расстелил на лавке под полатями свой полушубок, положил валенки в изголовье, прикрыв их рушником. Параня ликовала. Она взяла лампу, унесла в кут, привернула фитиль. Егор уж стал засыпать, как за окном послышался шорох и в раму постучали. Параня накинула ватник, схватила ведро с помоями и побежала из избы.

— Ты куда? — поднял голову муж.

— Унесу пойло теленку, — ответила она, что пришло на ум.

— Теленок по ночам ужинает? Ну-кось, подожди, сядь на лавку…

Параня, бледная, присела у двери. Стук в окно повторился настойчивее, требовательнее.

— Это кто?

Параня молчит.

— Кто, спрашиваю!

За окном скрипит снег под чьими-то ногами, за леденистым стеклом смутно темнеет голова в ушанке.

Разъяренный, потерявший рассудок Егор выхватил у Парани ведро и со всего размаха пустил его в окно, по направлению головы в ушанке. Параня выскочила за дверь и ни жива ни мертва притаилась в хлеве под яслями. Муж ее не искал. Когда она решилась выглянуть из хлева, увидела дверь из избы полой. Изба была пуста.

3

Бывают у человека такие тяжелые периоды в жизни, когда и сильные опускают плечи, крепкие ломаются, а слабые либо гнутся, либо падают ниц. Ищет тогда человек опору в другой душе, забвение в хмельном буйстве, успокоение в тихом одиночестве. Егору было трудно. Он переживал боль в себе. И успокоение находил только в сутолоке будничных дел. Вернулся на лесопункт, пришел в свою бригаду, и со всех сторон его обступили товарищи. У каждого своя докука. Электропильщики предлагают изменить способ валки деревьев, ввести новую систему, которую назвали «валкой в елочку». Трелевщики настаивают на предварительной расчистке волоков, уверяя, что это скажется на увеличении производительности труда. Окарзовщики в один голос кричат: пора прекратить сжигание сучьев. Столько добра в дым уходит. В других местах, говорят, эфир да спирт из сучков гонят, такие установки прямо в лесу устроены, а то в брикеты сучья прессуют, на топливо с успехом используют. Почему мы сучьями небо коптим? Мозгуй, бригадир, поворачивайся, некогда тебе самим собой заниматься. На дело поставлен — управляй. И так рад был Егор этому водомету больших и малых дел, этому неотвратимому напору жизни! А люди, когда узнали, что стряслось у Егора дома, все без исключения, будто сговорились, старались ни словом, ни взглядом не бередить душу бригадира. Только душевнее, мягче, внимательнее стал каждый. Егор это чувствовал, понимал, и в его сердце накапливалось и росло еще не ясное для самого Егора новое чувство, чувство локтя. Он, как умел, отвечал людям тем же. Так черное горе человека вытеснила, отдалила, развеяла большая человеческая дружба. К весне бригада Егора Бережного по производственным показателям, по дисциплине, по беспокойному стремлению к совершенствованию производства оказалась одной из лучших в леспромхозе. Паша Пластинин, главный соревнователь Егора, написал о нем в областную газету.

Между тем подоспела горячая для лесорубов пора — весенний молевой сплав леса. Весна в этом году выдалась дружная, снега таяли неудержимо, и речка Болтушка вздулась, вышла из берегов, заиграла буйной пенистой волной, будто и впрямь стоящая река. Она мчалась, все сметая с пути: и старые мосты, и остожья, и охотничьи шалаши, а кое-где и случайные постройки, захваченные водопольем.

Егорова бригада с баграми вышла на крутой берег к лесному складу, готовая по первому знаку начать сброску сверкающих желтизной бревен в бурливую воду Болтушки. Принимай, красавица, богатство лесного края, неси на быстрых волнах смолистое золото к надежной устьевой запани! Все жители Сузёма, оживленные, веселые, словно заряженные силой и удалью, высыпали на берег. На штабелях закипела работа. Срок молевого сплава короток. Болтушка побушует день-два и притихнет, начнет спадать и быстро обмелеет. За эти малые дни полноводья надо успеть скинуть в воду весь заготовленный за зиму лес и проплавить его на всем протяжении речушки. Только успевай поворачиваться! Промедлишь час, запоздаешь на день, а потом намаешься, наканителишься, передавая бревна с багра на багор по мелководью. Вот почему в дни половодья берут багры все, кто их может держать, начиная с начальника лесопункта и кончая молоденькой учительницей. Только фельдшерицу не пускают к штабелям, она дежурит на медпункте. Мало ли что может стрястись в такой горячке.

Егоровой бригаде достался крайний штабель на бугре, подмываемом стремительным течением. Весело полетели с высоты в воду бревна, поднимая снопы брызг, кувыркаясь и ныряя в бушующей стремнине. Егор стоял у конца штабеля, работал споро и весело, покрикивал, поухивал, спуская бревно за бревном. Кепчонка сползла на затылок, волосы разлохматились, ворот расстегнут, под потной рубахой играет мускулами разгоряченное тело.

На соседнем штабеле Митя Бережной. Увидев Егора, он кричит:

— Посоревнуемся, дядюшка! Кто кого…

— Держись! Не упади со штабеля, племянничек…

К полудню спустили на воду почти четверть всего запаса леса. На обед Егорова бригада пристроилась за ветерком у подножья штабеля. Девчата из столовой притащили в ведрах дымящийся суп. Заработали мощные челюсти, заходили по мискам ложки. Аппетит на воздухе волчий. А на штабеле работа не унимается. Обедающую бригаду заменяют сменщики. Вдруг над речным раздольем разносится отчаянный крик. Егор поднимает глаза и видит, как от берега медленно отваливает барка с продовольствием и промтоварами. По прибрежной рыжей траве, как ползучая змея, вьется конец лопнувшего троса. Разнесет барку в щепки на каменистых порогах. Раздумывать некогда, звать на помощь бесполезно. Егор пружинисто вскакивает, по-тигриному кидается к берегу, успевает захватить конец троса и, с напряжением всех сил упираясь ногами в землю, наматывает канат на первый попавшийся пень. Трос натягивается до звона, вгрызается в смолистую древесину пня. Из-под намоток бьет сизый дымок. Егор не выпускает конец, чувствуя, что ладони начинают гореть, ноги глубоко уходят в вязкую глину. В глазах у него темнеет, в подколенках появляется слабость…