Макиавелли - [15]
Безусловно, Савонарола, будучи священником, если и пытался влиять на политику, то исключительно проповедью и своим церковным служением. Отсюда его гневные проповеди в церкви Сан-Марко и в соборе Санта-Мария-дель-Фьоре, а позднее, когда в 1495 г. папа запретил ему проповедовать, не менее страстные послания, в том числе обличительное «Письмо к другу» (Epistola a un amico), отражающее радикализацию его политического дискурса: в нем он заявляет, что те, кто противится правде, «не достойны жить на земле». Небесный Иерусалим нельзя построить за один день. Савонароле это было прекрасно известно, и потому в начале 1498 г., когда его звезда уже клонилась к закату, он открыто и четко изложил свои политические взгляды в «Трактате брата Джироламо из Феррары о том, как управлять и повелевать городом Флоренцией» (Trattato di frate Girolamo Savonarola circa il reggimento e il governo della città di Firenze). Сейчас, когда пробил час политики, писал он, нужно не мешкая закладывать основы новой Флоренции, и оплотом ее должны стать священники и, конечно, монахи, чья непорочная жизнь привлечет к городу Божью благодать, правительство, коему надлежит поддерживать связь между Богом и людьми устроительством религиозных шествий, и конфратерии, чей долг молиться о процветании города. И все это должно привести к единению всех и благоденствию каждого. Начало этого нового государства было положено в конце декабря 1494 г. принятием законов, целью которых была демократизация системы управления. По образцу венецианского совета был создан Большой совет народа и коммуны, состоявший из 3000 членов; он был наделен широкими полномочиями в вопросах избрания на государственные должности, подготовки и контроля за соблюдением законов и рассмотрения петиций… При поддержке своих сторонников-антипапистов, которых прозвали «плакальщиками» (ит. piagnoni) по аналогии с наемными плакальщиками, сопровождавшими похоронные процессии, а также потому, что они начинали рыдать от избытка чувств во время его страстных проповедей, он попытался произвести переворот в общественной морали, опираясь на тех, кого он считал менее порочными, то есть детей (своих fanciulli). Придерживаясь традиции доминиканцев, Савонарола верил в моральное превосходство детей, которые, пройдя через крещение, избавляются от природной склонности к греху. Он ставил их во главе процессий во время карнавальных шествий в 1496, 1497 и 1498 гг. и на Пальмовое воскресенье[27] в 1496 г., говоря: «Они изведают милости Флоренции и будут мудро ею править, потому что зло не коснется их, как их отцов, которые не могут отказаться от тиранического правления и постичь, сколь велика Благость свободы». Предложив идеальный синтез политики и морали, он призывал будущее поколение принести в государственные институты ту священную свободу, которую презрели отцы, поддавшись пагубной склонности. Следовательно, надо было все преобразовать, подчинить вере, и прежде всего карнавал, ту яркую витрину города, которую Медичи использовали для собственного прославления. И потому, по примеру апостола Павла, который в городе Эфесе сжег чародейские книги,[28] во время знаменитых capannucci, карнавалов 1497 и 1498 гг., по приказу Савонаролы на площади Синьории жгли музыкальные инструменты, игральные кости, шутовские наряды, карнавальные маски и «непристойные» книги. Все это собирали дети, обходя дом за домом. Савонарола хотел превратить языческий праздник, на котором традиционно устраивались потешные баталии со швырянием камней в противника (il far a sassi) и взималась дань с прохожих (stili), в христианский ритуал вхождения в Великий пост со сбором милостыни и дружескими хороводами. Дети в одеждах ангелов вместо маскарадных костюмов отправлялись «наставлять на путь истинный» богохульников, игроков и куртизанок… Однако не все шло гладко: compagnacci, молодые люди от восемнадцати до тридцати лет, устав от строгих правил богоугодной жизни, настойчиво отстаивали свое право радоваться жизни… Озлобленная молодежь не раз нападала на монастырь Сан-Марко во время проповедей Савонаролы, и, к слову сказать, именно во время такого нападения в ночь с 8 на 9 апреля он был арестован и посажен в тюрьму. А пока, хоть и осужденный на молчание после запрета на проповедь, наложенного Римом, он по-прежнему невозмутимо руководил политической и духовной жизнью города.
Так продолжалось до тех пор, пока во время неудавшейся попытки Пьеро Невезучего вернуться во Флоренцию он не совершил своей основной, по мнению Макиавелли, ошибки. Тогда Синьория, не имея убедительных доказательств, обвинила пятерых аристократов из клана Медичи в пособничестве заговору и приговорила их к смертной казни. Родственники приговоренных пытались оспорить приговор, но предводитель народа
