Македонский Лев - [163]

Левкион покачал головой. — Некоторые ошибки исправить невозможно. Но даже если так, госпожа, зачем ты коришь себя? Ты не собиралась делать работц Тьмы.

— Нет, не собиралась, — согласилась она. — Но меня вырастили в Спарте, Левкион, а ни один спартанец не покинет битву, пока не победит — или пока он не будет лежать мертвый на своем щите. У младенца должен быть шанс выжить. Кассандра говорит, если душа его будет жива на момент рождения, то Кадмилосу придется делить тело с ним. Это даст нам шанс исправить ребенка, держать Дух Хаоса в узде.

— Но для этого должен умереть мужчина, которого ты любишь, — заметил Левкион. Дерая закрыла глаза, ничего не ответив. — Я не завидую тебе, — сказал воин, — однако вижу, что тут есть противоречие. Кассандра говорит, что не должно быть убийств, иначе ты тем самым служишь Тьме, но чтобы победить — хоть и временно — ты должна убить Пармениона. В этом нет смысла.

Отвернувшись от него, Дерая прошла к окну, посомтрела на холмы и море вдалеке. Левкион оставил ее и вышел в сад. Розы теперь росли дикие, цветы переплетались друг с другом во всем своем многоцветье, тропинки стали зарастать. Левкион взобрался на вершину восточной стены, сел на парапет и стал смотреть на поля. Вдруг он моргнул.

В посреди равнины появился человек, идущий прямо к воротам. Изучив глазами пришельца, Левкион также посмотрел, нет ли в земле ям или других укрытий. Ведь он бы увидел этого человека, когда первый раз посмотрел на восток? Туника незнакомца была ярко желтой, почти золотой, волосы — короткие и седые, борода была завита по персидской моде. Не мог же он появиться просто так из воздуха, убеждал себя Левкион. Если только… у воина в один миг пересохло во рту.

Если только он не бог — или демон.

Проклиная себя за то, что оставил кинжал у себя в покоях, Левкион пробежал по ступеням парапета к восточным воротам, которые были открыты в сторону полей. Выйдя наружу, он стал ждать путника.

— Да пребудет благословение Олимпа с вашим домом, — приветливо произнес незнакомец.

— Тебе сюда нельзя, — сказал Левкион. — Иди своей дорогой.

Пот пролился ему на глаза, и он сморгнул. Человек, как видно, не был вооружен, но воина это не успокаивало. Если незнакомец был демоном, то ему не нужен был меч, чтобы растерзать человека.

— Я пришел повидать Целительницу, — сказал человек. — Она здесь?

— Здесь нет никого кроме меня. А теперь уходи — или твори свое колдовство и будь проклят!

— А, — сказал человек, улыбаясь, — я так понимаю, ты видел, как я прибыл. От меня нет опасности ни тебе, ни госпоже, которая здесь живет. Можно сказать, я ваш друг. Союзник.

Лицо Левкиона потемнело. — Слушай, друг, у тебя, похоже, плохо со слухом. Если ты не уберешься отсюда, я буду вынужден драться с тобой.

Незнакомец отступил на шаг. — Как же мне убедить тебя в своих добрых намерениях? Постой! Знаю. — Подняв руку себе на грудь, он закрыл глаза. Левкион почувствовал тяжесть в правой руке, посмотрел вниз и увидел, что держит теперь сверкающий короткий меч. — Вот, — сказал человек. — Так будет полегче?

— Кто ты?

— Меня зовут Аристотель. И подумай вот о чем: если бы я желал тебе вреда, я ведь могу создать меч из пустоты — уже не в твоей руке — а в твоем сердце. Так? А с другой стороны, в последний раз, когда сюда приходил кто-то с недобрыми намерениями, Целительнице не нужна была посторонняя помощь, верно, Левкион? Когда ты со своими дружками хотел изнасиловать ее и затем убить? Помнишь?

Левкион бросил меч и попятился назад. — Я… я пытался искупить вину за тот день.

— И у тебя получилось, — сказал человек, входя в ворота. — А теперь доложи ей, что прибыл добрый друг. А, нет, вижу, этого не понадобиться.

Левкион обернулся и увидел, что Дерая стоит на тропинке. На ней было новое платье из светло-зеленой ткани. Ее волосы сверкали золотом и серебром в лучах солнца, и Левкиону в этот момент она показалась неописуемо прекресной.

— Что тебе здесь надо? — спросила она незнакомца.

— Я бы хотел поговорить о времени жребия, моя дорогая.

— Ты не от Истока, — сказала она с холодом в голосе.

— Но и не от Хаоса. Я сам по себе.

— Это невозможно, — ответила она ему.

— Все на свете возможно, но будем говорить, что я обретаюсь на границе двух сил, не служа ни одной из них. Но у нас есть общая цель, Дерая. Я не хотел бы, чтоб Кадмилос примерил мантию из плоти.

— Зачем пришел ко мне?

Аристотель усмехнулся. — Довольно игр, Целительница! Старый друг попросил меня навестить тебя, помочь там, где сумею. Ее зовут… звали? … Кассандра. Так мы можем пройти внутрь? Мне жарко и в горле пересохло, да и путь я проделал неблизкий.

Какое-то время Дерая молчала. Закрыв глаза, она освободила свой дух, стремительно проникая в душу незнакомца. Но как быстра она ни была, человек оказался быстрей, закрыв обширные зоны памяти, заперев их от нее, позволив ей обозревать лишь яркие фрагменты его жизни. Она оставила его и обернулась к Левкиону.

— Аристотель станет нашим гостем на некоторое время, мой друг. Буду благодарна, если ты примешь его с радушием.

Левкион поклонился. — Как пожелаешь, госпожа. Я подготовлю для него комнату.