Макдональдизация общества 5 - [20]
Конечно, в отношении любого магазина «Ikea» характерна высокая предсказуемость — всегда имеются большая парковка, детская игровая площадка под наблюдением (вот здесь у «Ikea» находятся служащие, но только потому, что когда дети под надзором, это дает родителям больше времени и спокойствия, необходимого для покупок), горы недорогой, дизайнерской шведской мебели, выход за складом и кассами, а там — коробки с мебелью, которую везут домой собирать, и т. п.
«Икеа» — это среда повышенного контроля, особенно в том смысле, что похожая на лабиринт структура магазина практически заставляет покупателей пройти его целиком, и увидеть практически все, что продается. Если кто-то попытается пойти другим путем, не тем, который прочерчен, то, скорее всего, потеряется. Кажется, что никакого другого пути, кроме того, что ведет к кассам, где надо оплачивать покупки, и не существует.
С рациональностью «Ikea» связан ряд иррациональностей, наиболее заметная из которых — скверное качество большинства товаров. Хотя предполагается, что эту мебель легко собирать, многие товары оказываются просто в принципе «несобираемыми»[149]. Кроме того, нужно вспомнить о долгих часах, которые требуются, чтобы доехать до «Ikea», бродить по магазину, ехать обратно и собирать все, что куплено.
Преимущества макдональдизации
Наше обсуждение фундаментальных черт макдональдизации показывает, что, несмотря на всю ее иррациональность, «Макдональдс» (и другие макдональдизированные системы, такие как «Ikea») добились успеха неслучайно, тому были веские основания. Многие серьезные люди, такие как экономический обозреватель Роберт Самуэлсон, горячо поддерживают бизнес-модель «Макдональдса». Самуэлсон признается, что «открыто поклоняется „Макдональдсу“», и считает его «величайшей ресторанной сетью в истории»[150]. Кроме того, «Макдональдс» предлагает множество вполне достойных уважения программ, которые идут на пользу обществу, таких как «дома Рональда Макдональдса», позволяющие родителям быть вместе с детьми, проходящими лечение по серьезным медицинским поводам; профессиональное обучение для подростков; программы, позволяющие его работникам продолжать обучение в школе; ресторан пытается нанимать на работу и обучать инвалидов; вводит программу «Мак-мастер», направленную на найм пожилых людей; с завидным постоянством удерживает рекорд по найму и поддержке разных меньшинств; проводит программу социальной ответственности, с целью улучшения природной среды и жизни животных[151].
Процесс макдональдизации раскручивается с такой скоростью потому, что он ведет к позитивным переменам[152]. Вот несколько особенно ярких примеров таких перемен:
• Более широкий ассортимент товаров и услуг стал доступен большей, чем прежде, части населения.
• Доступность товаров и услуг меньше, чем раньше, зависит от времени и географического положения; люди могут теперь слать текстовые сообщения или е-мейлы, назначать свидания онлайн, участвовать в проекте My-Space посреди ночи — что прежде было просто невозможно.
• Люди могут получить то, что хотят, практически мгновенно и гораздо более удобным для них образом.
• Товары и услуги теперь — более однообразного качества; и, по крайней мере, некоторые люди получают их лучшего качества, чем до макдональдизации.
• Более экономичные альтернативы дорогостоящим, индивидуальным товарам и услугам сейчас широкодоступны; следовательно, люди могут позволить себе кое-что (например, виртуальные экскурсии через Интернет) о чем раньше и думать не могли.
• Быстрые и эффективные услуги стали доступны тем, кто работает дольше других и поэтому имеет меньше свободного времени.
• В быстро меняющемся, незнакомом и кажущемся враждебным мире относительно стабильная, знакомая и безопасная среда макдональдизированных систем дает людям чувство комфорта.
• Благодаря вычисляемости, потребителям теперь легче сравнить друг с другом товары конкурирующих производителей. Потребление некоторых товаров (например, программ диет или физических тренировок) действительно стало безопаснее в надежно регулируемых и контролируемых системах. С людьми все больше обращаются одинаково, независимо от их расы, пола, сексуальной ориентации или социального статуса.
• Организационные или технологические инновации быстрее и проще распространяются по сетям идентичных операторов.
• Наиболее популярные товары одной культуры легче переходят к другим.
Что не подверглось макдональдизации?
Надеюсь, что эта глава дала первое представление о макдональдизации и о масштабах феномена, который будет обсуждаться в дальнейшем на протяжении всей этой книги. На самом деле, с макдональдизацией связано столько различных явлений, что у вас может возникнуть вопрос: а что не было макдональдизировано? Не является ли макдональдизация синонимом модерности? Неужели все современное было макдональдизированно?
Хотя многое в мире уже макдональдизировано, по крайней мере трем аспектам современного общества удалось ускользнуть от этого процесса:
• Эти аспекты прослеживаются с более ранней, «пред-модерновой» эпохи. Хороший пример — семейный продовольственный магазинчик.
Эта книга о самых интересных и главных идеях в социологии, выдержавших проверку временем, и о системе взглядов на основные социальные проблемы. Автор умело расставляет акценты, анализируя представленные теории. Структура книги дает возможность целостно воспринять большой объем материала в перспективе исторического становления теории социологии, а биографические справки об авторах теорий делают книгу более энциклопедичной. В первой части издания представлен выборочный исторический обзор теорий и воззрений мыслителей, чье творчество подробно анализируется автором в последующих разделах.
Кто такие интеллектуалы эпохи Просвещения? Какую роль они сыграли в создании концепции широко распространенной в современном мире, включая Россию, либеральной модели демократии? Какое участие принимали в политической борьбе партий тори и вигов? Почему в своих трудах они обличали коррупцию высокопоставленных чиновников и парламентариев, их некомпетентность и злоупотребление служебным положением, несовершенство избирательной системы? Какие реформы предлагали для оздоровления британского общества? Обо всем этом читатель узнает из серии очерков, посвященных жизни и творчеству литераторов XVIII века Д.
Мир воображаемого присутствует во всех обществах, во все эпохи, но временами, благодаря приписываемым ему свойствам, он приобретает особое звучание. Именно этот своеобразный, играющий неизмеримо важную роль мир воображаемого окружал мужчин и женщин средневекового Запада. Невидимая реальность была для них гораздо более достоверной и осязаемой, нежели та, которую они воспринимали с помощью органов чувств; они жили, погруженные в царство воображения, стремясь постичь внутренний смысл окружающего их мира, в котором, как утверждала Церковь, были зашифрованы адресованные им послания Господа, — разумеется, если только их значение не искажал Сатана. «Долгое» Средневековье, которое, по Жаку Ле Гоффу, соприкасается с нашим временем чуть ли не вплотную, предстанет перед нами многоликим и противоречивым миром чудесного.
Книга антрополога Ольги Дренды посвящена исследованию визуальной повседневности эпохи польской «перестройки». Взяв за основу концепцию хонтологии (hauntology, от haunt – призрак и ontology – онтология), Ольга коллекционирует приметы ушедшего времени, от уличной моды до дизайна кассет из видеопроката, попутно очищая воспоминания своих респондентов как от ностальгического приукрашивания, так и от наслоений более позднего опыта, искажающих первоначальные образы. В основу книги легли интервью, записанные со свидетелями развала ПНР, а также богатый фотоархив, частично воспроизведенный в настоящем издании.
Перед Вами – сборник статей, посвящённых Русскому национальному движению – научное исследование, проведённое учёным, писателем, публицистом, социологом и политологом Александром Никитичем СЕВАСТЬЯНОВЫМ, выдвинувшимся за последние пятнадцать лет на роль главного выразителя и пропагандиста Русской национальной идеи. Для широкого круга читателей. НАУЧНОЕ ИЗДАНИЕ Рекомендовано для факультативного изучения студентам всех гуманитарных вузов Российской Федерации и стран СНГ.
Эти заметки родились из размышлений над романом Леонида Леонова «Дорога на океан». Цель всего этого беглого обзора — продемонстрировать, что роман тридцатых годов приобретает глубину и становится интересным событием мысли, если рассматривать его в верной генеалогической перспективе. Роман Леонова «Дорога на Океан» в свете предпринятого исторического экскурса становится крайне интересной и оригинальной вехой в спорах о путях таксономизации человеческого присутствия средствами русского семиозиса. .
Д.и.н. Владимир Рафаилович Кабо — этнограф и историк первобытного общества, первобытной культуры и религии, специалист по истории и культуре аборигенов Австралии.