Макамы - [33]

Вали от возмущения даже привстал. Обратившись к мальчику, он сказал:

— Стыд тебе и позор, питомец неблагодарный и гнусный вор!

Ответил мальчик:

— Пусть я буду от поэзии отлучен и с врагами ее соединен, если я стихи его знал, когда свои сочинял! Просто наши мысли поил один водопой: шли они как в караване верблюдицы — одна наступала на след другой.

Говорит рассказчик:

— Казалось, что вали поверил в правдивость его утверждения и словно раскаялся в поспешности своего суждения. Он долго раздумывал, как правду ему раскрыть и подделку от мастерства отличить, и не увидел другого пути, как устроить им состязание, связав их узлом соревнования, и сказал им:

— Если хотите показать, кто из вас прав, меня третейским судьей избрав, выходите на состязанье иджазы[167] — сочините стихи вдвоем, попеременно, стих за стихом, свое уменье вы покажите открыто — лишь ваше искусство будет для вас защитой! Оба воскликнули в один голос:

— Мы согласны на испытание! Что сочинять? Мы ждем твоего приказания!

Вали сказал:

— Из красот поэтических я больше всего люблю таджнис[168], он им всем глава и раис[169]. Двадцать строк стихотворных вы расшейте его цветами и драгоценными усыпьте камнями — так вы покажете свое искусство, а в стихах вы опишете мои чувства к владычице красоты, властительнице мечты, стройной станом, притворством терзающей и обманом, нарушающей обещания, затягивающей ожидание, и покажете, как горька судьба ее бессловесного раба.

Говорит рассказчик:

— Сначала вышел старик вперед, а за ним уж и мальчик в свой черед, и так они говорили попеременно за строкою строку, а вали слушал внимательно и был начеку:

Ты сладостной лаской своею мне сердце пленила,

Как ласка потом, изловчившись, меня укусила.

Меня очернила напрасно — и я умираю,

Томлюсь в одиночестве горьком, а ночь как чернила.

Готов я пасти кобылиц твоей лжи и обиды,

Я па́сти греха не боюсь, коль тебе это мило.

Боюсь твоего отчужденья, оно меня душит,

Разлука с тобой — для души и для тела могила.

Притворной измены стрела прямо в сердце мне целит,

Не хочешь того исцелить, кого страсть погубила.

В крови моей бродит она, не давая покоя,

Без крова бродить заставляет неистовой силой.

О мести подумать мой ум не решается робкий —

Такое высокое место ты в нем захватила!

Меня заманила ты в за́мок своих обещаний,

Но двери любви на замо́к беспощадно закрыла.

И губы, в гибкий твой стан — для влюбленных погибель,

Губительный трепет и зной разливают по жилам.

Хотел бы я узы любви разорвать — да не смею,

О, если б ты душу, что рвется к тебе, пощадила!

Так, строку за строкой, чередуясь, они стихи говорили и блеском мысли вали пленили. Сказал он:

— Аллах свидетель, вы две яркие звезды на небосклоне иль два алмаза в одной короне! Поистине расходует этот юнец лишь то, чем снабдил его Аллах, ему дано такое богатство, что он не нуждается в чужих благах. Раскайся, о шейх, в своем обвинении и скорей воротись к его прославлению!

Сказал старик:

— Не вернется к нему моя любовь, моего доверия не обрести ему вновь. Его непочтительность я испытал и черную неблагодарность узнал.

Возразил ему мальчик тогда:

— В гневе нет благородства, низкое дело — вражда. Разве Аллах считает возможным возводить на невинного обвинения ложные? Даже если б я дурно поступил или грех большой совершил — разве не помнишь, как ты читал мне в стихах поучения в дни твоего расположения?

Если друг твой споткнется на правом пути,

Слишком строго ошибки его не суди!

Если он, отвернувшись, обидел тебя,

Ты жестоко его упрекать погоди!

Друга ты одаряй и даров не считай,

От него ты ответных подарков не жди.

Он возносится — ты унижайся пред ним,

Первым быть он стремится — ты будь позади.

Друг изменит, обманет, нарушит обет —

Ты же верность ему, как святыню, блюди.

В обхождении друга учтивость искать —

Ждать, чтоб небо без туч проливало дожди.

Видел ты человека, чтоб зла не творил?

Одного хоть такого попробуй найди!

Крепко связаны в жизни и зло и добро,

Так повсюду — хоть землю кругом обойди!

Ты видал, вырастают в саду на ветвях

Сотни острых шипов и плоды посреди.

И примешана к сладости длительных лет

Горечь старости, ждущей тебя впереди.

В наше время попробуй людей испытай —

Ты у каждого встретишь коварство в груди.

В жизни много ремесел испробовал я,

И меча и пера я изведал пути.

Помни, лучший удел — все науки познать,

И уверенно этим путем ты иди!

Говорит рассказчик:

— Старик как змея зашипел, словно сокол, высматривающий добычу, на мальчика поглядел, затем сказал:

— Клянусь Аллахом, который велик и могуч, который небо украсил звездами и воду низвел из туч, — если я и надумаю мириться, то лишь затем, чтоб от позора укрыться. Этот юнец привык жить на моем содержании, чтоб я заботился о его пропитании. Время было обильное, всего нам хватало, а скупость меня не донимала. Теперь же время пришло, муками замутненное, несчастьями начиненное, рубище рваное тело мое закрывает с трудом, даже мыши ко мне не заходят в дом.

Говорит рассказчик:

— Смягчилось тут сердце вали, он подумал, что превратности времени их совсем доконали, ему захотелось бедным поэтам помочь, и он велел уйти всем зевакам прочь.

Говорит рассказчик: