Макалу. Западное ребро - [17]

Поразительные Гималаи! Несравненное царство, святилище, где все восходители мира мечтают покорить чудесную вершину. Здесь люди надеялись, иногда страдали, знали также незабываемые радости побед. Каждую минуту кто-нибудь из нас застывает в неподвижности, зачарованный видом этих сказочных гор, так отличающихся от знакомых Альп своей величественностью и высотой; мы не можем от них оторвать глаз, проникнутые чувством, что мы действительно в каком-то другом мире.

Молодежь или по крайней мере самые молодые, Моска и Гийо, расположили свою палатку возможно выше. Не терпится приступить к делу? Не следует все же слишком удаляться, чтобы не тратить зря силы в часы приема пищи, добираясь до общей палатки. Неразлучные Мелле и Жакоб захватили транзистор, и из палатки доносятся звуки поп-музыки. Я могу, конечно, в любой момент потребовать, чтобы они перешли на аккордеон. Сеньёр и Берардини безраздельно властвуют в уголке между Двумя громадными глыбами. Яник часами ворочал огромные камни и затупил на земляных работах два ледоруба, хотя свободного места сколько угодно. Попробуйте понять почему. А главное, попробуйте заставить такого молодца, как Яник, пробыть три минуты без работы! Люсьен ему не мешает и полностью полагается на товарища по палатке. Ему хватает забот с камерами, с фильмами, он всегда в поисках идеального сюжета.

У Пари и Жаже полный комфорт. Все по науке: отопление, освещение, «утка», чтобы не приходилось выходить ночью. Это же интеллектуалы! По-видимому, в этой палатке будет прочтено множество книг (между нами, это в основном детективы). Не забывайте, что высота действует паршиво не только на физические способности человека, но и на умственные. Маршаль, наш Эскулап, имеет право на индивидуальную палатку. Привилегия ученого! Во всяком случае он нимало не заботится об устройстве своей квартиры. Он полностью доверяет своему шерпу. Последний подобрал ему, пожалуй, неплохое место, но без учета направления ветра, бывающего порой ураганным. Что касается Пайо и меня, то мы установили палатку, просто-напросто возможно ближе к кухне. По крайней мере мы твердо уверены в одном-всегда горячим будет morning tea, эта чашка чаю, которую утром приносит помощник повара, открывая молнию палатки и произнося: (Доброе утро, господин, с молоком или без молока). Ибо в любой экспедиции все вертится вокруг Базового лагеря, а в самом лагере ― вокруг кухни. Шерпы также это понимают не хуже нас и избегают ставить слишком далеко свои большие пятиместные палатки, изготовленные специально для них.

Шеф-повар быстро откопал идеальное место для своих очагов. Две большие скалы, примерно высотой в три метра, служат капитальными стенами и поддерживают целый комплекс бамбуковых шестов и бечёвок, покрытых брезентом. Дымовая труба, естественно, отсутствует. Так что чаще всего под брезентом полным-полно густого дыма, пытающегося улизнуть через какое-нибудь отверстие. Если случайно мы проникаем в эту берлогу, то моментально выскакиваем полузадушенные, кашляем, плачем, пытаясь прийти в себя с помощью беспорядочных дыхательных движений. Повара и в ус не дуют: так же как и шерпы, они чувствуют себя прекрасно в этой коптильне, где питаются и часами беседуют. Как они выдерживают? Для нас это тайна. Не удивительно, сказал кто-то, что у этих людей узкие глаза!

Однако жизненным центром лагеря будет хижина. Сеньёр, специалист «твердых» построек, с помощью Моска, который в силу древнего атавизма создан для роли мастера-каменщика, уже соорудил фундамент точно в том месте, где Франко когда-то построил свою хижину. Принцип такой постройки придуман не мной. Все гималайские экспедиции ощущали необходимость иметь в Базовом лагере такую коллективную постройку, которая была бы не просто большой палаткой, сотрясаемой порывами ветра, но настоящим приютом, прочным, сравнительно комфортабельным, где усталые восходители, спускающиеся с высотных лагерей, были бы не только защищены от непогоды, но и быстро возвращались бы к нормальному состоянию, как физическому, так и моральному; настоящим домом, с камином, очагом, с жаром огня, с теплотой человеческих контактов, дружбой товарищей, где можно сидеть на настоящем стуле, за настоящим столом, писать, дискутировать, держать военный совет, общаться, ― одним словом, чувствовать себя среди людей.

Еще во Франции я уже думал об этом и заказал прочные и полупрозрачные полотнища для крыши. Жерди, заготовленные для остова в лагере Рибу, уже поставлены на место. Вскоре будет готова «крыша», и мы установим на пороге (или в камине) оставленный шестнадцать лет тому назад нашими предшественниками камень с надписью: «Французская экспедиция 1955 ― Жан Франко». Своего рода символ и свидетельство.

Наступает вечер. Нужно подготовить почту, которую отправим завтра с вертолетом. Завтра... да нет, сегодня! Этим же утром. Он ведь уже улетел. Послушай, Робер, встряхнись! Забудь про головную боль, забудь прошедшие дни, берега Сены, маленькую новобрачную в розовом муслине и погребальный костер. Вернись к сегодняшнему дню, к настоящему времени, к ожидающему тебя Ребру. Я вылезаю из пухового мешка, открываю молнию палатки. Над чудовищным плечом морены царствует Ребро. Прямое, как струна, без единого изъяна. Нет, это не сон!