Махно. Полковая казна - [60]

А шанс был действительно мизерный, потому, что в день, на передовую отправлялось по две штраф роты и батальон новобранцев, прибывших из деревень, нашей необъятной Родины. Никто, кроме немногочисленных раненых, обратно не возвращался. Наша «очередь» подошла через три дня. Ночью, скрытно, всю нашу роту, состоящую из пятисот красноармейцев, построили, и мы маршем отправились на боевые позиции. Наше подразделение входило в состав шестнадцатой стрелковой дивизии. Направление нашего удара, было обозначено деревней Полунино, так называемая «высота двести». Противостояла нашим войскам девятая армия вермахта. До нас это направление наши войска штурмовали в течении двух недель. Ценой неимоверных потерь нашим войскам удалось закрепиться на теперешних позициях.

Чем ближе мы подходили к передовой, тем явственней и невыносимей, становился сладковатый тлетворный запах, разлагающихся тел. Колонны шли к передовой, обходя «рощи и долины смерти», в которых сотнями лежали погибшие бойцы. Трупы никто не убирал. Во-первых, было не кому, а во вторых их было настолько много, что любая попытка произвести хотя бы братские захоронения, заканчивалась неудачей. Поскольку даже ночью немцы постоянно вели минометный и артиллерийский обстрел.

Еще затемно дойдя до передовой, мы разместились на позициях, и командир поставил перед нами задачу. Мы должны были поддержать атаку танкового батальона и закрепиться на «высоте двести».

Бойцы, находившиеся в окопах, с присущим русскому солдату юмором, приветствовали нас. Но сквозь шутки и прибаутки проскальзывало полуистерическое состояние солдат. В основном здесь были солдаты, попавшие на передовую только вчера, но уже совершившие две безуспешных атаки на позиции противника, в результате которых больше половины состава осталось лежать на нейтральной, простреливающейся со всех сторон, полосе. Солдат, прибывших раньше, почти не осталось. Данную высоту безуспешно штурмовали наши войска уже две недели, но враг намертво закрепился на своих позициях. Незавидная перспектива предстоит нам, подумал я.

Но весь ужас ситуации стал проявляться с рассветом. Наверное, даже знаменитому русскому мастеру психологического рассказа, Гаршину, «человеку со стальными нервами», как про него говорили его современники, не под силу было бы описать это поле, засеянное не корнеплодами или зерном, а трупами солдат. Засеяно, это не кощунственное выражение, а реальность. Наши убитые солдаты лежали поверх друг друга в несколько рядов на всей видимой территории. Для понимания всей трагедии, приведу сухие строки статистики. Самое кровопролитное сражение девятнадцатого века было Бородинское, там погибало более восьмидесяти пяти тысяч человек с обеих сторон. Самым кровопролитным сражением начала двадцатого века, было Верденское. Там с обеих сторон погибло и было ранено, четыреста тридцать тысяч человек. Во время Ржевской мясорубки, только Советский Союз потерял четыреста пятьдесят тысяч человек убитыми.

За нами была «глухая стена», представлявшая собой заградительные отряды войск НКВД, вооруженных автоматами и пулеметами, в то время, как наша матчасть оставляла желать лучшего. Вооружены мы были винтовками и карабинами, весь боезапас составлял не более двадцати патронов на брата. На взвод было по одному ручному пулемету. На всю роту только четыре пулемета «Максим» и три гранатомета. Еще были четыре противотанковых ружья. В довесок к боекомплекту мы получили, кто по две гранаты, а кто по две бутылки с «коктейлем Молотова».

А перед нами был матерый враг, знаменитая девятая армия вермахта. Опытнейшие бойцы, имеющие навык боевых действий по всей Европе. Боевые командиры, которые умели воевать, а не только отдавать приказы. Глубоко эшелонированная система обороны, имеющая сильную артиллерийскую поддержку и поддержку моторизированными частями. Авиация германских войск, еще имевшая в то время, достаточно сил, наносила существенный урон в наших рядах, не только физический, но и психологический.

Вот в такой обстановке, предстояло нам воевать и побеждать врага, всеми имевшимися в наличии средствами.

Глава 4

Еще не совсем рассвело, когда наша артиллерия начала артподготовку из всех имевшихся в наличии стволов. На фоне общего гула, выделялось завывание «Сталинских органов», так немцы называли наши «Катюши». Бойцы стали готовиться к атаке, кто молился, кто еще раз проверял оружие, кто, извините, справлял нужду. И в это время, к гулу артиллерии присоединился еще другой звук. Мы сначала не поняли, а затем, когда с неба с жутким ноющим воем посыпались бомбы, все попадали на дно окопов. Откуда взялись эти немецкие «штуки», как наша авиация проморгала налет двух десятков немецких бомбардировщиков, теперь уже все равно, поскольку бомбы сыпались с большой точностью. Бомбы, которые падали перед окопами, взрывной волной засыпали наши окопы останками наших солдат, лежащих на поле боя. Володя Петривский неистово крестился, не отрываясь глядя вверх и бормоча слова молитвы. Старик Моисеевич, еврей, записавшийся добровольцем, сошел сума. Он беспрестанно хихикал, и все протирал грязным носовым платком свои круглые, на мягких дужках очки. Сверху на него сыпались комья земли и ошметки человеческих тел, а он все сильнее протирал очки. Санитарка Клава тихо плакала, сидя на дне окопа, ей некуда было укрыться, никто не выкопал ей нишу в стенке окопа, куда можно было бы спрятаться от бомбежки. Один из зэков, прибывший с нашим эшелоном, окликнул ее,