Маханакхон - [74]

– Нам за Мэри эту столько отвалят, – говорил Михась, – сколько за год на обычной работе не наработаешь…

С Михасём, главой артели профессиональных браконьеров, Игорь познакомился во Владивостоке, где по приезде из тайги трудился в охранном агентстве.

Город ему понравился. После лесной глуши неказистый сырой форпост на берегу Японского моря казался Игорю центром цивилизации.

В скудные девяностые на две с лишним тысячи отцовских долларов тут можно было неплохо прожить какое-то время, даже позволить себе городские развлечения, о которых Игорь раньше только слышал: клубы, выпивку, девушек. Самый южный и развитый из городов Дальнего Востока недаром имел в регионе репутацию богатого и веселого места. Игорь попробовал, понравилось. Хотя многие из здешних «городских» посмеивались над ним, считали простаком и деревенщиной – в том числе за манеру говорить, оставшуюся от отца с Егорычем. Игорь не обижался, зачем?

Но спустя пару месяцев вспомнил отцовские наставления: «Будешь дураком, деньги быстро закончатся. Всегда имей приток бабок, хотя бы небольшой, даже если на жизнь прямо сейчас хватает».

Игорь стал искать работу.

Молодому бесстрашному парню, отлично умеющему стрелять, дорога в те времена была известно куда. Но Игорь слишком хорошо помнил, чем кончилась для отца попытка быть «настоящим бандитом», и от явного криминала держался подальше.

В конце концов устроился в частную компанию по охране – в общем-то, та же преступность, но в чуть более мягкой форме. Контора предоставляла защиту и силовую поддержку обеспеченным людям. Обычно работа Игоря состояла в том, чтобы просто мелькать на заднем фоне с суровым видом, но иногда случались и стычки.

Однажды Игорь оказался в настоящей массовой перестрелке, и это неожиданно получилось великолепно. Возбуждение, дикий кураж, ощущение опасности, жуткое и сладкое… И хотя после заварухи всех загребли менты, так что пришлось сидеть в камере трое суток, пока хозяин не вытащил, – оно того стоило.

Игорь в стычке перестрелял народу едва ли не больше всех. Жалел ли он убитых? Нет. Как и все чувства, жалость он отправил в утиль. Да и разве в этом мире, насквозь недобром и безжалостном, почти ничего ему не давшем с рождения, а потом забравшем вообще всё, разве в таком мире должно быть что-то, кроме жестокости?

Игорь даже жалел, что перестрелки случались нечасто, максимум раз в несколько месяцев. А в остальное время, трясясь в «мерседесе» с очередным «царем», катящем «по важным делам», он откровенно скучал. Думал даже пойти в армию, в Чечне как раз шла война, но уж очень он не любил выполнять чьи-то приказы. Даже в охране это давалось непросто, а уж что будет на службе…

Развеивал скуку ночными развлечениями, а еще возобновленными тренировками. За годы жизни с Егорычем Игорь научился отлично стрелять и двигаться по лесу, но вот навыки рукопашного боя сильно подрастерял: в лесной избе он только получал побои. Нужно наверстывать – благо, в стране, где все воюют со всеми, хватало хороших учителей по этой части.

А вот своим умением стрелять Игорь поразил всех в фирме, стал местной знаменитостью.

Более-менее обжившись во Владивостоке, он попытался навести справки о делах в Биробиджане, о той самой Гальке. До конца не знал, хочет или нет мстить за отца. Ненависть и месть – это тоже что-то из области глупых чувств, от которых он отказался. Но когда к ним в охрану устроился парень из Еврейки, Игорь с горячим интересом расспросил его о тамошних делах. Оказалось, что и мстить уже не надо. Гальку и ее желудёвского мужика за что-то грохнули его же, московские, приятели…

«Интересная была жизнь, – думал Игорь, нехотя вспоминая этот эпизод, – если кто-то тебе не нравится, просто подожди. Скорее всего, и без тебя его кто-нибудь да завалит».

Однажды в офисе к Игорю подошел незнакомый крепкий мужик лет сорока. Игорь пару раз видел его – кажется, какой-то друг хозяина конторы. Тот представился Михасём, у него был сверкающий лысый череп, хитрые глаза и большой рот.

– Говорят, ты таежник-охотник у нас? – спросил мужик.

– Типа того, – бросил Игорь и слегка напрягся: неужели его отследили до хозяйства Егорыча, а то и до Биробиджана?

– Обратно в пампасы наведаться не хошь? – спросил Михась. – Работенка есть, как раз для такого Тарзана, как ты.

– Можно и в пампасы, – ответил Игорь. К тому времени он изнывал от скуки и готов был согласиться на что угодно. – Ну если платят хорошо.

– А это как стрелять будешь, – сказал Михась. – Слухай…

Игорь думал, что сейчас предложат какую-нибудь уголовщину, но был приятно удивлен. Нет, ответственность за эту работу все еще была уголовная, но задачи были особенные.

– В общем, оно как, – рассказал лысый, – приходит нам от добрых людей весточка, мол, в таком-то месте стадо изюбрей, ну или оленей пятнистых, или еще каких зверушек вышло близко к границе, скажем так, заповедника. Мы вглубь охраняемой территории не суемся, все-таки не по закону, – он ощерился, – а за краешек заскочить можно. Заезжаем, зверей находим, стреляем, грузим и сваливаем. Если кто из инспекторов заповедных явится, их слегонца осадим, чтоб не мешали дело делать. До «Куликовской битвы» редко доходит, но всяко бывает, так что смотри в оба. А еще, – он подмигнул, – кто хорошо трудится, тем особые заказы бывают, на совсем редких тварей божьих. Там и оплата особенная.