Магония - [17]

и попытался отвязать его от якоря. По-моему, это просто блестяще, разве нет?

Я ввожу запрос в поисковую строку «Гугла».

– Когда это все произошло?

– В тринадцатом веке. В итоге прихожане перерезали канат, а якорь оставили себе и сделали его частью входной двери.

– Это сказка, – говорю я. Тут мне в голову приходит одна мысль. – А что случилось с тем моряком?

Джейсон смотрит мне в лицо.

– Он утонул.

Я встречаюсь с ним взглядом.

– В воздухе. Он утонул в воздухе. Продолжай возмущаться, что я отклонился от темы. Ты ведь у нас последние шестнадцать лет вовсе не тонешь в воздухе, которым свободно дышат все остальные.

Меня пробирает дрожь. Есть в этой истории про якорь пугающие совпадения.

– Вообще-то я почти уверена, что на уроке мистера Гримма увидела за окном вертолет.

– Ну да. И поэтому ты так испугалась. Ты же у нас ни разу не летала на вертолете. Тебя в пятом классе не эвакуировали по воздуху во время школьной поездки, потому что в развлекательном парке в стиле сафари ты перестала дышать.

Я театрально закатываю глаза.

– «И в небе и в земле сокрыто больше, чем снится вашей мудрости, Горацио»[1], – говорит Джейсон Кервин, чем заслуживает упрек в Банальности.

– «Гамлет»? Ты это серьезно? – говорю я. – Я тебе не Горацио. Это все побочные эффекты от таблеток, перья в легких и признаки скорого наступления преждевременной смерти.

– «Гамлет» как раз и построен на галлюцинациях, помешательстве рассудка и случаях преждевременной смерти. Хотя последнее к тебе уж точно не относится, потому что ты не умираешь.

Он поворачивается на месте и еще немного помешивает крем.

Мое недовольство только нарастает и переходит в негодование. Я не могу унять дрожь, как собака, которая хочет отряхнуться от воды. Моя кожа как будто превратилась в утягивающее белье. Сама я никогда его не носила, но мама говорит, что это орудие для пыток, предназначенное для того, чтобы прекратить у женщин циркуляцию крови. Именно так я себя и чувствую.

Некоторое время я молча размышляю и покусываю внутреннюю сторону щеки.

– Я никак не пойму, – говорю я наконец. Я и сама не знаю, отчего так расстроилась, но мне вдруг хочется рвать и метать, а еще я чувствую, что могу потерять сознание. – Ты все-таки думаешь, что у меня галлюцинации?

Джейсон просто смеряет меня взглядом.

– Или ты веришь, что меня ищет летающий корабль? Оттуда, из этой… из этой Магонии.

Последние слова я говорю едва слышно, чтобы проверить, как они прозвучат.

– Я думаю, что ты уже где-то о ней читала, и эта информация болталась у тебя в голове, а теперь выплыла наружу. Ты увидела образование облаков, а твой мозг дополнил эту картину, – отвечает он. Немного подумав, он продолжает: – Корабль в небе – далеко не худшее видение. Радуйся, что тебе не почудилось, будто все на планете охвачено пламенем. У некоторых бывают и такие галлюцинации – после приема лекарств.

– Можешь мне не рассказывать о побочных эффектах лекарств, – говорю я с укором, но ему вовсе не стыдно. Он мне не верит. Я и сама себе не верю. Почему я так сильно хочу, чтобы корабль оказался настоящим? Галлюцинации – это не так уж и плохо. Сама мысль о них куда более удобоварима, чем предположение, что кто-то выкрикивал мое имя с летающего корабля.

– Бывают вещи и похуже, – продолжает он. – Тебе привиделось что-то наподобие диснеевского мультфильма. Что-то среднее между «Питером Пэном» и «Инопланетянином».

Я страшно возмущена этим намеком на то, что у меня галлюцинации как у пациента детской больницы.

– То есть, по-твоему, у меня мозги набекрень съехали, – говорю я. – Отлично. Как скажешь. Тебе лучше знать, – мне хочется задеть его за живое.

– Да, мне лучше знать, – отвечает он таким спокойным тоном, что мне сразу становится стыдно. – Я знаю, как ведут себя мозги, съехавшие набекрень.

– Как ты вообще узнал про Магонию? – говорю я жалобным голосом. – Ты ведь «Анналы Ульстера» не для собственного развлечения читал?

– Помнишь, я конструировал летающую тарелку? Пришельцы и инопланетные корабли – это просто современная версия легенды о Магонии.

– Твоим мамам все равно бы не понравилась эта твоя летающая тарелка.

Ева по профессии биолог, а раньше была экотеррористом, хотя она, наоборот, назвала бы себя борцом с экотерроризмом, потому что в ее понимании террористами являются те, кто бездумно наносит вред окружающей среде. Как бы то ни было, она приковывала себя к деревьям и как минимум один раз поломала с помощью гаечного ключа бульдозер, за что ее потом арестовали. По ней не скажешь, что она на такое способна. Она выглядит как самая обыкновенная мама. Видимо, так все и устроено в жизни.

Теперь она пишет научные статьи о принципах ведения сельского хозяйства и о том, как мы губим наш мир, чтобы построить экономику на основе торговли продуктами питания. Прочитав одно ее эссе о безответственном подходе к выращиванию бананов, я навсегда исключила их из своего рациона.

– Летающую тарелку я бы изготовил из переработанных материалов, – говорит Джейсон. – Против этого они бы ничего не имели. Вот, попробуй.

Я откусываю эклер, и горячий воздух обжигает мне язык. Как можно быть таким начитанным? Он явно жутко доволен собой.