«Магнолия» в весеннюю метель - [20]

«А как Астра прирабатывает?» — поинтересовалась Гунта.

«Да как и все мы, — уклончиво ответила уборщица. — Тащит все, что можно… Вы даже представить себе не можете, чего только не выбрасывают профессора эти — на одних пустых бутылках да макулатуре уже прожить можно. И кино ей то да се приносит: билетик оторвать забудет — и тридцать копеечек в кармане, как закон. А вообще — девчонка совсем голову поверяла, все сделает, что этот бандит захочет.»

Удивительно ли, что представление об Астре у них возникло весьма неблагоприятное? Сперва не хотелось верить, что рыжеволосая девчонка, сидевшая с вязанием в комнате отдыха на одиннадцатом этаже, и есть та самая ветрогонка, о которой только что шла речь. Веснушки, наивное выражение голубых глаз, трогательно прикушенная нижняя губка, исцарапанные коленки — лучшую модель типичной деревенской девчонки художник в этом доме вряд ли нашел бы, пририсуй только лужок — и картина готова, и объект куда привлекательнее, чем сплетница снизу.

— Что это вы, Астра, в такую погоду засели в комнате? — начал разговор Саша. — Вязать и на солнышке можно.

— Нельзя, — сердито ответила Астра. — Мои сегодня все словно спятили. Им бы бежать, как на праздник, а они все позапирались. Кундзиньш убирать не пустил, Талимов снова не открывает, даже старик Вобликов с утра гулять не пошел, принимает посетителей. Сумасшедший дом, да и только.

— Тем лучше, — не поняла ее забот Гунта. — Я на вашем месте давно бы уже удрала.

— Это потому что вы на моем месте не работаете.

— А ты правда считаешь, что эта работа тебя достойна?

— Мой брат, старший, окончил университет и в анкете называется служающим. У меня только школа, зато на целых две буквы больше: я обслуживающая. Чем плохо звучит?

— Но это же не профессия. Мне, например, даже у себя дома убираться неохота.

— Вот видите! Значит, должен быть кто-то другой, кто этим займется. А мне доставляет удовольствие работать для других. В интернате меня прозвали вечной дежурной… — улыбнулась Астра.

— Вы и там мечтали именно о такой будущности?

— Мечты — слишком высокое слово. Все мы мечтаем стать артистками или врачами, а работаем потом продавщицами или счетоводами. Вы тоже, наверное, мечтали стать такой мудрой женщиной-сыщиком; какую недавно в кино показывали… Да нет, не то чтобы у меня не было выбора. Звали на курсы, но это значит — опять жить не дома. А я без моря не могу, задыхаюсь, если хоть разочек в день не пройдусь по дюнам… Никогда не понимала, чего люди так стремятся в город — какого счастья там ищут? Я свое счастье собираюсь найти здесь.

Войткус переводил взгляд с одной женщины на другую. И та, и другая правы по-своему, но вот сам он скорее женился бы на девушке, думающей как Астра, хотя такой старомодный характер никак не обещал, что совместный путь по жизни с нею окажется усыпанным розами. Вмешиваться в спор было опасно, и прежде всего потому, что женщины в таких случаях неожиданно объединяются против сильного пола.

— А этот шарфик — тоже род ваших услуг? — кивнул он на рукоделье Астры. — Вяжете для кого-то из отдыхающих?

— Не издевайтесь, пожалуйста. Я вам ничего плохого не сделала.

— Подарок Олегу? — предложила перемирие Гунта.

Астра, шевеля спицами, кивнула.

— Гляди только, как бы не пришлось готовить приданое младенцу. Нынешних мужиков таким способом не привяжешь.

— А если я и не хочу его привязывать? — внезапно ощетинилась Астра. — Если хочу его такого — который приходит, чтобы разделить со мной радость, и исчезает, когда начинается отлив? Если я слишком люблю его, чтобы навязывать свои требования?

— Вчера после кино он остался у тебя? — деловито задала вопрос Гунта. — Он ведь был в твоей кладовке, когда приходил Кундзиньш, верно?

— Ну, был. А что в этом плохого, не понимаю! Мать вас на меня напустила, что ли?

Чувствуя, что разговор вот-вот зайдет в тупик, Войткус поспешил на выручку:

— Да бог с ним. Нас интересует только рукопись, которую Кундзиньш по своей рассеянности куда-то засунул. Вы ее вчера не заметили?

— Что вы, да я в его сторону даже глянуть не посмела. Я выскочила в коридор совсем без ничего, только в этом вот халатике. А за дверью — целая мужская компания. Хорошо, что свет был притушен, а то бы я сразу пустилась наутек. Отперла его дверь и шмыгнула к себе. Боялась, как бы Олег не проснулся.

— Когда вы пришли, он спал?

— Я вернулась — его уже не было! Но это меня не встревожило. Холодными ночами Олег иногда спускается вниз и прогревает мотор, чтобы радиатор не замерз.

— И долго его не было?

— Не знаю. Когда он рядом, я сплю крепко, — как бы в поисках поддержки, Астра взглянула на Гунту. — Под его крылом я чувствую себя такой защищенной… Проспала до утра, а тогда его и не должно здесь быть, заместитель директора начинает обход с первыми петухами… Я выглянула в окно — машины нет, значит, все нормально.

— Ты считаешь нормальным, если он исчезает, не попрощавшись? — не сдержалась Гунта.

— Почему он вам так не нравится? Скоро дневной сеанс там мы с ним и увидимся.

…Сельского жителя утром в кино и колом не загонишь. О таких развлечениях можно думать лишь после того, как ухожена скотина и сделана работа дома и в огороде. Поэтому Олег обычно назначал сеанс на три часа, а начинал в половине четвертого, когда не оставалось больше надежды, что придет еще хоть кто-нибудь.