Магия восьмиугольного дома - [21]

Она положила коробочку в ящик, куда складывала подарки на Рождество. Здесь была еще одна вещь. Она закончила ее на прошлой неделе и надеялась, что это понравится тете Маргарет, хотя сейчас засомневалась. В Восьмиугольном доме, где она ее делала, вещь казалась красивой и забавной. Но подходит ли пухлая красная бархатная подушечка для иголок в виде сердца, с белой кружевной оторочкой, для такой комнаты? Впрочем, тетя Маргарет любит старинные вещи. И еще у Лорри есть бутылочка ее любимого одеколона.

Восьмиугольный дом – и автострада… Лорри вернулась в гостиную.

– А когда будет известно?

Тетя Маргарет подняла голову от книги.

– Что известно, малышка?

– Известно о Восьмиугольном доме?

– Мне кажется, в конце января будет собрание. И все люди, собственность которых это затрагивает, смогут встретиться с комиссией.

Лорри подумала: знает ли об этом мисс Эшмид? Сможет ли она пойти на собрание? Лорри только дважды видела, как она ходит. Оба раза передвигалась она очень медленно, держась одной рукой за плечо Холли, а другой опираясь на палку с позолоченным набалдашником. Лорри знала, что она никогда не выходит из дома. Раз в неделю приходит мальчик из магазина Теобальда и берет у Холли список. Однажды, когда мальчик заболел, Лорри сама относила такой список. И что будет, если мисс Эштон не сможет прийти на собрание и протестовать против сноса Восьмиугольного дома?

– Мисс Эшмид хромая. Она очень плохо ходит. – В словах Лорри звучал страх. – Что если она не сможет прийти на собрание?

– Она может послать адвоката, Лорри. Большинство людей будут представлять их адвокаты.

Лорри вздохнула. Она надеялась, что это правда. Но завтра она спросит у мисс Эшмид, расскажет ей, что нужно послать адвоката на собрание.

Но когда на следующий день она сидела рядом с мисс Эшмид, с раскрытой рабочей шкатулкой, со множеством иголок, ждущих, чтобы им в ушко продели нитку, Лорри обнаружила, что ей трудно начать.

– Тебе нехорошо. – Мисс Эшмид придвинула раму для вышивания. Снаружи было серо, темнело, но здесь по обе стороны на высоких столбиках стояли канделябры, в каждом по четыре свечи. – Джимми Пурвис снова стал проблемой?

Лорри продела в иголку тонкую кремовую шерстяную нитку и воткнула иголку с края ткани.

– Он по-прежнему называет меня Канаком, но мне все равно.

– Тогда что же? – Мисс Эшмид улыбнулась. – Палки и камни могут сломать кости, но прозвища мне никогда не вредили. Так, Лорри?

– Не совсем. – Лорри добавила к первой иголке вторую, с жемчужно-розовой ниткой. – Только он больше не кажется мне злым. Он любит поговорить.

– И тебе нравится его слушать? Такого злого и ненавистного человека?

Лорри тщательно выбирала розовую нитку.

– Может быть… он больше не злой и ненавистный. Он изменился.

– Или ты лучше узнала его и видишь теперь не только оболочку. Все меняется, Лорри, и иногда к лучшему. Однажды, много лет назад, недалеко отсюда жили люди. Они приехали, чтобы работать на канале. Но они были из другой страны и поэтому говорили по-другому, ходили в другую церковь, не такую, как в деревне. И поскольку все воспринимали по-другому, держались обособленно. А если кто-то из них пытался подружиться, жители деревни таких не принимали. И часто бывали неприятности, драки.

Некоторые из этих мужчин позже привезли свои семьи, потому что в их стране был голод и там их ничего не ждало. Другие взяли себе жен из других частей этой земли. Но когда эти люди здесь поселились, их встретили не добром. И стена становилась все выше и выше, пока и люди канала, и жители деревни не стали готовы верить чему угодно плохому друг о друге.

Лорри воткнула еще одну иголку с ниткой в край рамы.

– Вы говорите о Фибе и Финеасе, мисс Эшмид?

– О Фибе и Финеасе и о многих других таких же. Хотя они сами этого не знали, в ту ночь, когда они пришли сюда, Фибе и Финеас сделали первую маленькую щель в этой стене. Они поверили человеку с другой стороны. И это привело к переменам с обеих сторон. Людям нужно было научиться не искать в других того, чего они боятся.

Лорри размотала шерстяную нить кораллового цвета, тщательно отмерила нужную длину и отрезала маленькими ножницами в форме журавля, вытянутый клюв которого был острыми лезвиями.

– Вы хотите сказать… я боялась Джимми и потому видела его таким? Но почему он…

– Начал называть тебя Канаком и гоняться за тобой? Что ж, может, Джимми это показалось забавной шуткой, и, если бы ты рассмеялась, этим бы все и кончилось. Потом, как и многие другие, он обнаружил, что ему нравится гоняться за тобой, потому что ты убегаешь или показываешь, что не любишь и боишься его. А когда ты начала обращаться с ним так, словно не боишься его, он перестал тебя преследовать. Конечно, ты можешь не захотеть, чтобы Джимми стал твоим близким другом. Но не думаю, что он тебе теперь настолько не нравится.

– Да. – Лорри выбрала моток золотых ниток. – Мисс Эшмид, а что потом стало с Финеасом и Фибе?

Наступило такое долгое молчание, что Лорри удивленно подняла голову, держа в одной руке иголку, в другой – моток шерсти. Мисс Эшмид больше не улыбалась. Она смотрела на что-то взятое со стола для шитья, поворачивая в пальцах. Это была коробочка с золотыми иглами.