Магия твоего взгляда - [4]

Его выступления начались при полупустом зале, и с каждым последующим днем публики становилось все меньше. В этот вечер зал крохотного театрика был едва заполнен на четверть. Если так и дальше будет продолжаться, придется вернуться к своему прежнему занятию, чтобы первого числа следующего месяца внести плату за жилье.

Говорят, что преступления не приносят счастья, но они определенно гораздо доходнее, чем профессия иллюзиониста.

— Дабы продемонстрировать присутствующим в зале, что я не использую никаких трюков, могу ли я попросить кого-либо из публики помочь мне? — громко произнес Эдмунд.

Его слова были встречены молчанием. Наконец одна рука все же поднялась.

— Я хочу убедиться, что вы не мошенничаете, — сказал мужчина во втором ряду.

— Благодарю вас, сэр. — Эдмунд указал на ступени, ведущие на сцену. — Соблаговолите подойти ко мне.

На сцену взошел грузный мужчина в мешковатом костюме.

— Как вас зовут?

— Сприггс. Что я должен делать?

— Пожалуйста, возьмите этот ключ, мистер Сприггс. — Эдмунд протянул мужчине увесистый железный ключ. — После того как я окажусь внутри этой клетки, вы должны запереть замок. Вам понятно?

Сприггс фыркнул:

— Думаю, я справлюсь. Давайте залезайте.

Наверное, это плохой знак, что доброволец из публики командует магом, подумал Эдмунд.

Он вошел в клетку и, оглядев сквозь решетки молчаливых зрителей, почувствовал себя идиотом. — Можете запирать дверь, мистер Сприггс.

— Ага. — Сприггс захлопнул дверцу и повернул старинный ключ в большом замке. — Теперь вы накрепко заперты. Посмотрим, как вы оттуда выберетесь.

Стулья в зале заскрипели. Публика начала волноваться, но Эдмунд этому не удивился. Он понятия не имел, как зрители относятся к течению времени, хотя число покинувших представление свидетельствовало о том, что время все же дорого, но, с точки зрения Эдмунда, представление длилось бесконечно.

Его взгляд упал на одинокую фигуру в последнем ряду. В тусклом свете пристенного канделябра был виден лишь темный силуэт человека, сидящего в проходе. Его лицо оставалось в тени. Однако в этой фигуре смутно угадывалось нечто опасное, даже угрожающее. Человек не аплодировал ни одному номеру Эдмунда, но и не свистел и не шикал в знак неодобрения. Просто молчал и не двигался, внимательно наблюдая за происходящим на сцене.

По телу Эдмунда пробежала искра беспокойства. Может, это один из потерявших терпение кредиторов послал какого-то неотесанного типа, чтобы взыскать с него долг? Потом в голову пришла еще одна пугающая догадка. Неужели какой-нибудь особенно проницательный агент Скотленд-Ярда наткнулся на улику в деле о смерти Джаспера Вайна, которая привела к нему? Как раз по этой причине даже в самых захудалых театриках имелись удобные запасные выходы, которые вели прямиком в темные переулки.

— Леди и джентльмены, — сказал Эдмунд. Он картинно поправил бабочку на воротнике и потрогал спрятанную там тонкую серебряную пластинку. — Будьте внимательны. Сейчас я открою эту дверь одним лишь легким прикосновением пальцев.

Он напряг все свои чувства и одновременно провел рукой по замку. Дверь распахнулась. Раздались жидкие аплодисменты.

— У бродячих факиров я видел и не такое, — крикнул кто-то из третьего ряда.

Эдмунд сделал вид, что ничего не услышал, и отвесил Сприггсу низкий поклон.

— Благодарю за вашу любезную помощь. — Эдмунд выпрямился, достал карманные часы и поболтал ими перед носом Сприггса. — Полагаю, они принадлежат вам.

Сприггс вздрогнул и выхватил часы из рук Эдмунда.

— Отдайте.

Потом он поспешил спуститься со сцены и выбежал из театра.

— Да вы просто прилично одетый уличный карманник, — прокричал кто-то.

Ситуация с каждой минутой все ухудшалась. Пора заканчивать. Эдмунд вышел на середину сцены, в круг света.

— А теперь, друзья, настало время попрощаться с вами.

— Скатертью дорога, — послышался чей-то голос.

Эдмунд поклонился.

— Я хочу, чтобы мне вернули деньги, — не унимался тот же голос.

Не обращая внимания на выкрики, Эдмунд высоко поднял края своего плаща, запахнул на себе черные складки и стал невидимым для публики. Потом он напряг все свои чувства и, ощутив прилив энергии, совершил свое заключительное чудо.

Плащ упал на пол. На сцене было пусто.

Наконец-то по публике прокатился вздох изумления. Все звуки разом стихли. Прячась за траченным молью боковым занавесом из красного бархата, Эдмунд прислушался. Ему надо придумать еще парочку таких трюков, чтобы завоевать внимание публики. Однако на этом пути существовало две загвоздки. Первой из них был дорогостоящий реквизит, без которого невозможно было произвести впечатление на зрителей.

Другой загвоздкой было то, что Эдмунду от природы была чужда публичность. Он предпочитал оставаться незаметным. Он ненавидел оказываться в центре внимания. «Признайся, Флетчер, ты был рожден для преступной жизни, а не для сцены».

— Вернись и покажи нам, как ты это сделал, — крикнул кто-то из зала.

Удивление зрителей очень быстро сменилось недовольным брюзжанием.

— Всего-то один приличный трюк, — пожаловался кто-то. — Больше у него ничего нет.

Эдмунд направился в гримерку. В коридоре ему встретился владелец театра Мерфи. У его ног крутилась собачонка Пом. Хозяин и его собака были удивительно похожи — с большими головами и приплюснутыми носами. Пом оскалился и зарычал.