Магия твоего взгляда - [2]

Люсинда медленно стянула тонкие кожаные перчатки. Прикасаться к трупу было не всегда обязательно, но прямой физический контакт позволял заметить нюансы и едва видимые признаки энергии, которые иначе трудно было бы обнаружить.

Последовал очередной всплеск всхлипываний и вздохов со стороны леди Фэйерберн и увещеваний Ханны Рэтбоун. Гамильтон сжал губы. Люсинда знала, что все они заметили на ее пальце большой перстень — тот самый, в котором, по мнению прессы, был спрятан яд, убивший ее жениха.

Она наклонилась и провела кончиками пальцев по лбу умершего. Одновременно с этим она включила все свои чувства.

Атмосфера в комнате сразу же почти неуловимо изменилась. Люсинду окатила тяжелая волна запахов. Это были смешанные ароматы засохшей герани, лепестков роз, клевера, апельсиновой цедры, гвоздик и фиалок.

В двух высоких вазах стояли розы, цвет которых резко изменился, и от них шли странные ароматы, которым не было названия. И хотя лепестки все еще были яркими и бархатистыми, безошибочно чувствовался запах гниения. Люсинда никогда не понимала, зачем украшать комнаты срезанными цветами. Они, конечно, красивы, но очень короткое время. По ее мнению, самое подходящее для них место — это кладбище.

Тонкий как паутинка папоротник в большом стеклянном ящике рядом с вазами явно увядал. Она сомневалась, что он протянет еще месяц. Пришлось подавить в себе желание спасти его. В этой стране вряд ли найдется дом, который не мог бы похвастаться таким папоротником в своей гостиной. Все же не спасешь, напомнила Люсинда себе. Увлечение папоротниками длилось уже много лет. Для него даже придумали название — птеридомания, от латинского названия папоротника — птеридофит.

С легкостью профессионала с большой практикой она подавила в себе отвлекающую энергию растений и сосредоточилась на теле. Слабое излучение нездоровой энергии мазнуло по чувствам. Люсинда обладала талантом различать любой тип яда по тому способу, которым энергия ядовитых веществ проникала в атмосферу. Она была настоящим экспертом, особенно если дело касалось ядов растительного происхождения.

Она сразу же поняла, что Фэйерберн выпил яд, как и подозревал Спеллар. Однако ее поразили слабые, но весьма определенные следы энергии редко встречающегося вида папоротника, и Люсинду охватила паника.

Она задержалась на осмотре тела немного дольше, чем это было необходимо, притворяясь, будто анализирует увиденное. На самом же деле ей понадобилось время, чтобы привести в порядок нервы. «Успокойся. Не показывай своих эмоций».

Убедившись, что вполне овладела собой, она выпрямилась и посмотрела на Спеллара.

— Ваши подозрения оправданны, сэр, — сказала она, вложив в свой голос всю весомость профессионализма. — Перед смертью он определенно съел или выпил какой-то яд.

Леди Фэйерберн издала душераздирающий вопль.

— Именно этого я и боялась. Мой обожаемый муж покончил жизнь самоубийством. Как он мог так поступить со мной? — всхлипнула она и упала в обморок.

— Энни! — воскликнула Ханна.

Она бросилась на колени рядом с сестрой и достала миниатюрный флакон, привязанный изящной цепочкой к ее запястью. Открыв пробку, Ханна помахала флаконом перед носом леди Фэйерберн. Нюхательная соль сразу же подействовала — вдова открыла глаза.

Лидо Гамильтона Фэйерберна посуровело.

— Вы хотите сказать, что мой отец совершил самоубийство, мисс Бромли?

Люсинда взглянула на него с сочувствием.

— Я не сказала, что он намеренно выпил яд, сэр. Выяснять, выпил ли он его намеренно или кто-то ему в этом помог, дело полиции.

Ханна вся дрожала от гнева.

— Кто вы такая, чтобы решать, что причиной смерти лорда Фэйерберна было отравление? Ведь вы не врач, мисс Бромли. Вообще-то мы прекрасно знаем, кто вы. Как вы посмели прийти в этот дом и разбрасываться всевозможными обвинениями?

Люсинда почувствовала, что начинает закипать. Подобные выпады всегда были неприятной стороной ее консультаций. Из-за «желтой прессы», в последние годы смаковавшей случаи отравлений, общество было налузгано именно этим способом убийства.

— Я пришла сюда не для того, чтобы выдвигать обвинения, — сказала Люсинда, пытаясь не выдать своего гнева. — Меня попросил высказать свое мнение инспектор Спеллар. Я его высказала. А теперь, с вашего позволения, я уйду.

— Я провожу вас до кареты, мисс Бромли, — вызвался Спеллар.

— Благодарю вас инспектор.

Они вышли из библиотеки и спустились в холл, где нашли дворецкого и домоправительницу. Оба были в явной тревоге. Люсинда этому нисколько не удивилась. В случаях с отравлением первыми, кто подпадал под подозрение, обычно были слуги.

Дворецкий поспешил распахнуть дверь. Люсинда и Спеллар вышли на ступени и оказались перед серой стеной тумана, такого густого, несмотря на дневное время, что нельзя было разглядеть ни небольшой сквер в центре площади, ни дома на противоположной стороне. Кучер Люсинды, увидев ее, оттолкнулся от перил лестницы и открыл дверцу экипажа.

— Я вам не завидую, инспектор Спеллар. Случай сложный, — тихо произнесла Люсинда.

— Значит, вы считаете, что это отравление. Я тоже так думал.

— Боюсь, однако, что это не просто банальный мышьяк. Вы не сможете воспользоваться методом мистера Марша, чтобы доказать свою версию.