Магия крови. Розмарин и рута - [14]

Это было утомленное лицо, заостренные кончики ушей едва выступали сквозь мокрые растрепанные волосы. Кожа побледнела от более чем десятилетия, проведенного без солнца, черты лица слишком острые, чтобы быть красивыми, хотя люди называли их «интересными», когда бывали доброжелательными. Брови высоко выгнуты, что придавало лицу постоянно удивленный вид, глаза цвета серого тумана. Я уставилась на отражение. Я знала это лицо. Я всегда знала это лицо, потому что оно было моим.

Я стояла там, продолжая пялиться, и тут солнце наконец поднялось, и в меня ударил рассвет, открывая во мне правду о том, кто я и что я утратила, вместе с неизбежным осознанием происшедшего. Это было слишком. Я сделала единственное, что могло облегчить боль, - я потеряла сознание.

Лили не появилась, пока я медленно брела по ее владениям, но, должно быть, она была там, потому что, когда техник нашел мое распростертое тело перед кассой, он ничего не увидел, кроме человеческой женщины, ставшей жертвой жестокого нападения. Он позвонил в полицию, они приехали, забрали меня и отвезли в участок для допроса. Я не сопротивлялась. Шок - прекрасная вещь.

Тот полицейский участок был точно такой же, как другие, которые мне доводилось видеть: слегка унылый, нуждающийся в ремонте и генеральной уборке. Я не заметила компьютеров на столах и даты на календарях; я еще не привыкла к тому, что теперь у меня есть ноги, поэтому все внимание уделяла тому, чтобы держаться прямо. Дежурный офицер, энергичный деловой человек по имени Пол Андервуд, вызвал кого-то, чтобы обработать ссадины на моих локтях, ладонях и коленях, и распорядился принести мне одежду. Они оказались достаточно добры, чтобы позволить мне одеться в одиночестве в уборной. Полагаю, что отсутствие вещей при себе делает вас менее похожим на опасного преступника, а разнообразные мелкие повреждения, которые я получила во время своего пути по парку, склонили их поверить мне, когда я заявила, что на меня напали и бросили, приняв за мертвую. Состояние шока помогло мне убедительно изобразить бессвязную речь.

Теперь, когда я начала понимать, что натворил Саймон, я не могла уклониться от факта, что он на самом деле превратил меня в рыбу. Мысли крутились в голове, словно щенки, пытающиеся поймать себя за хвост, в ловушке между страхом и яростью. Я думала, что худшее уже случилось. Я понятия не имела, что худшее еще предстоит и насколько будет все плохо.

Офицер Андервуд угостил меня кофе и черствыми пончиками, пока я приходила в себя, затем дал мне заполнить бумаги - имя, номер социального страхования, место жительства, место работы - стандартные пункты. Он забрал бумаги, когда я закончила, наверное, для того, чтобы подшить в папку. Тоже стандартная процедура… но через десять минут он вернулся со злющими глазами:

- Чего это вы хотите добиться, леди?

В такое состояние его привело мое имя. Он знал его, поскольку дело было поручено ему, когда я исчезла. Он потратил год, сворачивая горы, опрашивая свидетелей, даже искал мое тело в большом озере в парке «Золотые ворота», но ничего не обнаружил, и он не считал, что это очень умно или забавно с моей стороны изображать из себя умершую женщину. Он протянул мне чистую анкету, велев заполнить ее правильно, без дурацких шуток. Думаю, именно тогда я начала понимать, во что я вляпалась. В оцепенении я перевернула бумагу и начала писать, и первое исправление случилось еще до того, как Я дошла до своего имени.

- Вы написали неправильную дату. Сегодня одиннадцатое июня две тысячи девятого, а не девяносто пятого. Бог мой, леди, будьте внимательнее.

Мои пальцы сжались, сломав карандаш пополам, и я уставилась на дежурного офицера широко открытыми, ничего не понимающими глазами.

- Как давно? - прошептала я.

- Что?

- Как давно он оставил меня… о нет. О дуб и ясень, нет.

Я закрыла глаза, ослабев, когда чудовищность происшедшего дошла до меня. Четырнадцать лет! Я боялась, что чары продержались несколько недель, может, даже месяцев, но четырнадцать лет? Это было уж чересчур для моего разума. Но у меня не было выбора, и дальше все было еще хуже.

Все пропало. Все, что я строила и над чем работала в мире смертных… все ушло. Клифф продал мой бизнес, чтобы покрыть мои долги, после того как истекла моя лицензия частного детектива, так как истек мой срок давности, поскольку семь лет - это предельный срок для пропавших без вести. Я всегда находила в этом легкую иронию: в конце концов, семь лет - это традиционный срок заключения для людей, которые сумели найти путь в полые холмы. Октобер Дэй, покойся с миром.

Спасибо Оберону за Розу Зимний Вечер, известную как Роуз Уинтерс в мире смертных. Она была единственным созданием из тех, кого я знала, чей телефонный номер не изменился за минувшие годы. Я воспользовалась своим правом на звонок, чтобы связаться с ней и взмолиться, чтобы она забрала меня. Я ожидала, что она закричит, но нет. Она просто приехала в участок, подтвердила, что я та, за кого себя выдаю, и каким-то образом убедила их отдать меня на ее попечение. Потом она отвезла меня в мотель, где я смогла собраться с чувствами. Мы обе знали, что везти меня к ней домой бессмысленно, так что никто из нас не предложил этот вариант, - я была не в том состоянии, чтобы вступать в чьи-то владения.