Магистры черно-белой магии - [3]

Столики на двоих стояли вдоль стен, а в простенках были установлены длинные узкие зеркала. Ровно в восемь часов вечера, когда все столики были заняты, гасили верхний свет, а на столы ставили свечи под стеклянными колпаками. Эдик наигрывал тихую мелодию, и в зале появлялась хозяйка Клара в узком черном – под цвет воронова крыла – платье, с гладко причесанными темными волосами. Ее шею охватывало ожерелье из бижутерии – удачная имитация бриллиантов. Ожерелье блестело, свечи отражались в зеркалах, музыка звучала таинственно – словом, в заведении у Клары была своя собственная аура, которую ценили постоянные посетители. Клара приветствовала гостей и уходила, после чего никто уже их не беспокоил, только официанты сновали бесшумно, как тени.

В этот вечер все было как обычно, с той лишь разницей, что охранник, он же швейцар, встречал гостей с меньшей долей приветливости, а когда оставался один, то даже морщился тихонько, как от зубной боли. Геннадий был здоров, как бык, за одним исключением – его желудок не переносил молока. Но кофе с молоком он очень любил, по утрам не мог выйти из дома, чтобы не выпить большую чашку напитка, поэтому опытным путем он выяснил, что организм принимает только один вид молока – детское пастеризованное, в синеньком пакете, под названием «Тема». У охранника было двое детей, жена сидела с ними дома и всегда покупала «Тему» в ларьке на углу. Но накануне она долго проторчала с младшим в поликлинике, торопилась за старшим в школу, а «Тему» в ларьке на углу уже раскупили. Жена была страшно замотана, ребенок в коляске капризничал после прививки, так что, не найдя синеньких пакетиков, жена махнула рукой и купила обычное молоко, Лужского молочного комбината, а утром, наливая мужу кофе, абсолютно забыла об этом. Да и еще бы ей не забыть, когда у младшего после прививки поднялась температура, он плакал всю ночь, не давая матери заснуть ни на минуту.

Молоко подействовало к вечеру, как раз когда нужно было идти в ресторан, поэтому охранник морщился и, улучив минутку, удалялся в конец коридора, где находился служебный туалет. Время близилось к восьми, в зале все столики были заняты, кроме одного, заказанного заранее. Публика была респектабельная, как и всегда у Клары, – несколько воркующих пар, деловой ужин партнеров без дам, а в углу сидели две женщины. Они пришли сюда одни именно поужинать, и это никого не удивляло. Старшая дама была очень хорошо знакома не только Кларе, но и нескольким посетителям, только никому из них не пришло в голову показать, что они узнали владелицу самого крупного и престижного в городе агентства фотомоделей Викторию Павловну Куницыну. Куницына приходила в ресторан часто, повар готовил специально для нее, а такой привилегией у Клары могли похвастать немногие. Виктория ела не спеша, не глядя по сторонам, изредка бросая два-три слова своей визави. Девушка сидела так, чтобы посетители даже украдкой не могли разглядеть ее. Лицо Куницыной было непроницаемым, только изредка глаза темнели от тревожных мыслей, но она легонько встряхивала породистой головой с гладкой прической, отгоняя плохое настроение. Вот в дверях показался муж Клары Константин Петрович. Заметив Викторию, он слегка поклонился ей. Виктория Павловна улыбнулась одними глазами и стало заметно, что в свои без малого пятьдесят лет она все еще красива зрелой женской красотой. Изящной формы рукой Виктория подняла бокал с минеральной водой – это был ее принцип, того же она требовала от девушек – никогда никакого спиртного и сигарет тоже.

– Выпьем, Катюша, завтра – твой день!

Девушка напротив засмеялась тихонько и чокнулась бокалом. Виктория Павловна взглянула на нее и в который раз поразилась красоте. Девушка была необыкновенно, просто фантастически хороша, даже Викторию Павловну, которая повидала многое, красота этого лица временами просто завораживала. Она вспомнила, как впервые увидела девушку случайно, в компании неблизких знакомых. Это было год назад. Долговязое создание, ходит чуть ссутулившись и глядит исподлобья. Кате было семнадцать, то есть пора бы уж сформироваться. Но выяснилось, что незадолго до этого с ней произошла метаморфоза – за лето она выросла на пятнадцать сантиметров. Организм бурно перестраивался, это отразилось на психике.

– Я чувствую себя жирафой! – жаловалась Катя.

Виктория Павловна вгляделась в симпатичную мордашку наметанным глазом. Что-то такое было в зеленых глазах, что заставило ее призадуматься.

– Если за месяц похудеешь на десять килограммов, то приходи, – сказала она Кате и забыла об этом.

Через месяц девушка явилась к ней в агентство, она похудела не на десять килограммов, а на пятнадцать. И вот тогда ее слегка осунувшееся лицо необыкновенно похорошело. Зеленые глаза казались огромными, чуть резче выступили скулы. Кожа была матовая, с оттенком слоновой кости…

Рост вполне подходил – сто семьдесят восемь сантиметров, вес даже меньше чем нужно, грацию и свободу движений придаст ежедневная гимнастика по методу самой Куницыной, но что-то останавливало Викторию Павловну, смутные опасения насчет Кати. Девушке с таким лицом нельзя рекламировать шампуни и лаки для волос, а тем более нижнее белье. Невозможно представить себе мадонну в кружевном боди, это неприлично. Но, с другой стороны, такое лицо создано для того, чтобы на него смотрели, чтобы им гордились…