Магистральный канал - [20]

— Завязать хомут веревочкой, — отвечал покорно Захар Петрович.

— Что? Веревочкой? Чего ты выдумываешь! Это супонью называется, а не веревочкой. Теперь скажите, как называется вот этот ремень?

Через два дня первый и единственный слушатель нелегальных курсов деда Брыля успешно закончил учебу. Спустя неделю после приезда в колхоз Захар Петрович принял дела от председателя, которого в ту пору больше интересовала учеба, чем постоянные споры с лодырями. А еще через неделю эти деревенские «философы» заревели как белуги от тихого, как казалось раньше, «товарища уполномоченного».

Сначала Захар Петрович поинтересовался приусадебными участками колхозников. Оказалось, что у лодырей они самые большие. Из-за своего личного хозяйства этим людям некогда было думать о колхозной работе.

Собрали правление. Стали обсуждать, у кого надо участок обрезать, а кому нужно прибавить. Один из членов правления вдруг сказал, что постановление об этом было вынесено уже год назад.

— Хорошенькое дело, — начал Захар Петрович. — Вы только подумайте: вам надо ехать на поезде сегодня, а железнодорожники отвечают, что поезд пойдет через год, а не по расписанию, не по плану. Тогда вы этих железнодорожников обозвали бы саботажниками. Целый год не выполнять постановления! Зачем же тогда его писали? Нет, братцы, давайте раз и навсегда договоримся: то, чего выполнить нельзя, не записывать, не постановлять и даже не болтать об этом. А уж если сказали, постановили, обещали — доводить все до конца.

Захар Петрович перелистал и прочитал протоколы правления и общих собраний. То, что было постановлено, но не выполнено, выполнялось теперь точно и неуклонно. В течение двух дней были выданы премии лучшим колхозникам, которые не могли их получить на протяжении года. В течение двух дней были взысканы штрафы, о которых забыло и правление и те, на кого эти штрафы были наложены.

В этой войне с нерасторопностью и расхлябанностью Захар Петрович испытывал большое удовлетворение. Он так и сказал одному из «философов», прибежавшему в правление просить коня, чтобы съездить на базар:

— Коня, браток, я тебе не дам.

— Почему?

— Жалко мне тебя. Ведь у тебя выработано только сорок два дня. Если ты увезешь на рынок все, что заработал, что же тогда сам-то есть будешь? Вот если б ты выработал, как другие, по триста — четыреста трудодней, тогда бы я и грузовика не пожалел.

— Захар Петрович!

— Не проси. Напрасно.

В первый же год его председательства колхозники получили на трудодни в два раза больше, чем получали раньше. Колхоз из самых отсталых в районе вышел в самые передовые. «Зеленый Берег» первым выполнял хлебопоставки, на фермах во много раз увеличилось поголовье скота и птицы. Но не успел Захар Петрович и оглядеться, как его вызвали в райком партии.

— Вот что, Захар Петрович, — заговорил первый секретарь, покручивая пуговицу на пиджаке председателя. — Ты этот колхоз поставил на ноги, там теперь обойдутся без тебя. Мы хотим тебе дать ответственное поручение — возглавить «Красные Дубки». Этот колхоз сейчас в большом прорыве. Поговорили мы тут, перебрали людей и решили: только ты один и можешь поставить этот колхоз на ноги.

И Захар Петрович «покатил» ставить на ноги колхоз «Красные Дубки». Опять началась та же история, что и в «Зеленом Береге». А через два года снова сидел Захар Петрович в райкоме и снова первый секретарь крутил пуговицу на его пиджаке:

— Понимаешь, какое дело… Колхозники «Новой Жизни» просят, чтобы мы тебя послали к ним председателем. Придется тебе туда прокатиться.

Десять лет так «катался» Захар Петрович. За это время побывал председателем в четырех колхозах. Приезжал он в деревню, где колхозные строения мало чем отличались от обычных деревенских гумен и хлевов, а через год-два радовали глаз просторные, с широкими окнами птичники, длиннющие коровники, большие амбары. На пустом когда-то поле зеленели тысячи молодых плодовых деревьев.

И в районе все уже знали, что здесь потрудился неугомонный Захар Петрович Бруй, бывший литейщик.

И снова вызвал его секретарь райкома. Снова взялся за пуговицу. Но Захар Петрович решительно отвел его руку:

— Товарищ Миклуш! Погляди ты на мои волосы. Они были черными, когда я сюда приехал. Теперь, после десятилетнего беспрестанного «катания», они поседели. Жена и дети пригрозили, что, если я не перестану «кататься», — они бросят меня и переедут в город. Я уже десять лет не распаковываю чемоданы и узлы. А все происходит оттого, что мы не умеем растить актив на месте…

— Замечание правильное, но ты не горячись, — спокойно прервал его секретарь, — Мы думали послать тебя в «Зеленый Берег». Теперь уже навечно. В тот колхоз, где ты начинал работу. Колхозники требуют, чтобы ты вернулся к ним.

— Ну, в «Зеленый Берег» я еще поеду. Тем более, что задумал я очень важное дело. И начинать это дело лучше всего в «Зеленом Береге». Помнишь, я тебе говорил про осушку болот? Про рожь на болоте, про коноплю, про клевер. Про кок-сагыз?

— Ну вот и договорились. Кати, браток.

И Захар Петрович покатил, предупредив еще раз секретаря, что это уже последнее его «катание».

Таким был председатель колхоза «Зеленый Берег», к которому мчались Генька и Мечик.