Магистральный канал - [18]

— Социальное происхождение, дорогой Шерман. Мой дед был бурлаком, а отец королем грузчиков…

— Ладно, ладно. Беритесь за работу.

Бородатый достал из кармана небольшой складной ножик и подсел к чисто выбритому Шерману. В это время третий из незнакомцев пристраивал над огнем котел с водой. А еще двое что-то искали в лодке.

— Бородатый не атаман! — безапелляционно шепнул Мечику Геня. — Атаман этот длиннолицый, который заставил его чистить картошку. Запомни: Шерман его фамилия…

И вдруг ребята чуть не вскрикнули от удивления.

Один из тех, что возились еще в лодке, выскочил на берег и подошел к огню. В руках он нес четыре банки консервов. Когда пламя осветило его широкое лицо, ребята заметили на левой щеке хорошо им знакомый прыщик.

Это был человек, который недавно приезжал к старому сторожу на машине! Человек, который посмел нарушить давнюю традицию — прежде всего заезжать в правление колхоза…

Не успели хлопцы опомниться от этой неожиданной встречи, как появление пятого человека из этого сборища вконец спутало все догадки и предположения.

Первое, что бросалось в глаза, — это его уверенная походка даже в тех местах, которые слабо или вовсе не освещались костром. Создавалось впечатление, что этот человек знает здесь каждую колдобину, каждую кочку. В то время как другие, идя к лодке или же направляясь за хворостом, внимательно смотрели себе под ноги, чтоб не зацепиться за корень или не угодить в лужу, — этот человек ходил привычно, словно его ноги сами видели, куда надо ступать.

Вид у него был возбужденный, и он напоминал человека, который после долгой отлучки вернулся наконец в родительский дом и в первую минуту не знает, за что приняться, к чему приложить руки.

Из лодки этот человек достал и принес к костру небольшой чемодан и еще какой-то завернутый в желтую бумагу сверток.

— Ну, вот вы и дома, — обернулся к нему тот, которого называли Шерманом. — Вас сегодня, наверно, не ожидают?

— Возможно. Я никого не предупреждал.

Он присел на чемодан и достал из кармана папиросы, закурил и какое-то время смотрел в темноту, в ту сторону, где притаились ребята.

— Шесть лет я здесь не был, товарищ Шерман! Многое, наверно, изменилось в колхозе. Многие, особенно молодежь, возможно, и не узнают меня. Но река, болота остались те же самые… Та же топь, тот же туман по ночам…

— Через две-три недели вы не узнаете этого болота, — поднял голову бородач. — И вы сами будете тому виною, Степан Никанорович! Это же романтика!

— Да, я чувствую себя полностью удовлетворенным. Навсегда вернулся в родные места.

На некоторое время воцарилось молчание. Начищенную картошку пересыпали в котел, висевший над огнем. Человек поднялся с чемодана.

— Ну, я, товарищи, забегу на минуту домой. А вы тут ужинайте. В двенадцать часов снимемся с якоря, как говорят моряки. Нам теперь дорога каждая минута.

— А как с охотником Брылем? Мы же без него не выполним нашей задачи, — сказал Шерман. — Старик уперся, как зубр. Даже не ответил на письмо президента. Поговорите с ним вы, Степан Никанорович. Может, вам удастся прибрать его к рукам…

— Не беспокойтесь. Через час старик будет в нашей лодке. А вы тут поторапливайтесь. Ну, я пошел.

Он поднял чемодан, взял сверток и исчез в тумане.

И ребята, которые совсем оцепенели за кустом, теперь уже окончательно уверились в том, что атаманом в этой команде не бородач, не длиннолицый Шерман и не человек с прыщиком, а Никаноров Степка. Их односельчанин Степан Никанорович Кардыман, как называли его эти разбойники. Осторожно, цепенея от каждого всплеска воды под ногами, ребята отступили от берега. Когда отошли настолько, что костер исчез из виду и не стало слышно голосов, — Генька пулей рванулся по лугу. За ним, то увязая в торфе, то спотыкаясь о кочки, что есть духу мчался Мечик.

ДЕД БРЫЛЬ ИСЧЕЗАЕТ

Последствия ночного путешествия оказались для Геньки и Мечика не очень утешительными. Сразу же, как только ребята вскарабкались на обрыв и вышли на узенькую тропинку, ведущую к парку, чья-то здоровенная рука схватила Геньку за шиворот. В таком же положении оказался и Мечик.

— Это ты? — послышался грозный бас Генькиного отца. — Пойдем-ка, братец, домой. Там потолкуем немножко…

— Мечичек! Миленький! — причитала тоненьким голоском мать. — Котик ты мой!..

Мечик в эту минуту предпочел бы услышать грозный рев тигра, так как по опыту хорошо знал, что за этими нежными словами всегда следовали лозовые и березовые розги.

Дальше, вплоть до самого дома, родители шли, сохраняя полное молчание. А что затем произошло в той и другой хате — вряд ли стоит описывать.

Геньку не избавило от наказания даже его сенсационное сообщение про речных разбойников во главе со Степкой Кардыманом. В противоположность мальчишескому сумбурному воображению своего сына отец имел привычку мыслить и действовать логично и последовательно. Поэтому никакие, даже эффектные побочные обстоятельства не могли отвлечь его от исполнения принятого решения.

Наступил следующий день. Пережив вначале ночные приключения, а потом всеочищающую грозу, Генька вышел на улицу с заспанными глазами. Мечик уже ждал его на завалинке.