Магистр - [4]

Джарид перевел дух. Дар прозрения Мин окреп за прошлый год. Они с Элайной научились доверять ее видениям почти так же, как своим собственным. Он понятия не имел, почему им нужно столь неожиданно совершить поездку в Амарид, но ничуть не сомневался, что так и будет.

— Это скоро случится, доченька? Когда, по-твоему?

Мин посмотрела на него и сосредоточенно наморщила лоб.

— Думаю, завтра, — наконец ответила она. — А может, послезавтра.

Он снова повернулся к Элайне и увидел, что у нее на лице отразилось такое же беспокойство, как у него самого. Что же случилось? Что могло заставить Премудрого Радомила созвать магов Ордена в Амарид на Собрание? Случилось ли что-нибудь с самим Радомилом? Может, он заболел или умер? Джарид посмотрел на свой посох, прислоненный к стене у двери в их маленький дом. Сапфирового цвета камень, вделанный в старую обожженную древесину, по-прежнему равномерно светился. Ни Радомил, ни Первый Помощник Меред еще не пробудили Созывающий Камень. Если бы один из них сделал это, камень Джарида, также как и камни всех остальных магов Тобин-Сера, уже бы ярко вспыхнул к этому моменту.

— У нас еще есть время, — сказала Элайна, словно читая его мысли. — Наверное, нужно дать знать Нарелль об этом.

Джарид кивнул. Нарелль была главой городского совета Ластри, ближайшего из городов, расположенных на берегах Южного Шелтера. Или, скорее, ближайшего из тех городов, которые оставались верными Ордену, а не Лиге. Нарелль нужно было знать, что Джарид и Элайна отправятся в Амарид, оставляя на некоторое время Ластри и другие города без своих услуг.

— Пойду и сообщу ей, — сказал Джарид. — А также раздобуду немного еды. А вы с Мин можете начинать заниматься домом.

Элайна вздохнула:

— Этого я ожидала в последнюю очередь.

— Знаю. Я тоже.

— Очень жаль, — сказала Мин чуть дрогнувшим голосом.

Джарид и Элайна посмотрели на нее.

— Почему, доченька? — спросил Джарид.

Мин пожала плечами, не поднимая глаз. А по щеке ее прокатилась слеза и упала на стол.

Элайна положила руку ей на плечо, наклонилась и поцеловала ее в лоб.

— Ты не виновата, что нам нужно уезжать. Если у тебя было видение, это не значит, что ты способствуешь тому, чтобы оно сбылось. Мы ведь тебе уже говорили. Помнишь?

— Да, — тихо ответила девочка, вытирая еще одну слезу на лице.

— Поэтому мы не виним тебя. И в самом деле лучше, что мы знаем об этом сейчас, ведь так мы сможем приготовиться и предупредить людей в городе.

Мин подняла взгляд:

— Правда?

Элайна кивнула и приложила руку к щеке Мин.

— Правда. А теперь умывайся, одевайся, и потом мы займемся делом.

— Хорошо, мама, — сказала Мин. Она встала, снова закутавшись в одеяло, и пошла в свою комнату.

— Ты ведь не сомневаешься, не так ли? — спросила Элайна у Джарида, смотревшего вслед дочери.

Джарид покачал головой:

— Нет. Год назад я, может, и сомневался бы, но все видения, которые были у нее с прошлой весны, сбылись. Не вижу никакой причины, чтобы сомневаться сейчас.

Элайна провела рукой по волосам:

— Я тоже.

Он вздохнул:

— Пойду оседлаю одну из лошадей.

— Не стоит, — сказала она. — Я обещала Мин, что сегодня начну учить ее ездить верхом.

— Не самое подходящее время.

— Знаю, но я обещаю ей это уже с середины зимы. А теперь, раз мы едем в Амарид, кто знает, когда у меня еще будет возможность?

— Она будет ехать верхом две следующие недели, — ответил Джарид.

— Но один из нас будет сидеть позади нее. Ты же знаешь, что это — совсем другое.

Несколько секунд он смотрел на нее, качая головой. От солнечного света, который падал через окошко позади него, ее глаза заискрились. Они были зеленовато-карими, как лес в разгар лета.

— Ты знаешь, как ты прекрасна? — спросил он, улыбаясь и нежно целуя ее в губы.

Ее лицо расплылось в улыбке.

— Это значит, что ты пойдешь в город пешком?

— Разве у меня есть выбор? — спросил он, смеясь.

— Тогда тебе лучше поторопиться. Сегодня у нас много дел.

Она подтолкнула его к двери, но позволила перед этим еще раз поцеловать себя.

Он надел сапоги, которые стояли на полу у двери, и вышел на холодный утренний воздух. Его волосы и плащ развевались от западного ветра, который нес с собой знакомый запах моря и морских водорослей. Легкие облака плыли у него над головой, но небо было таким же голубым, как его церилл. Раньше в подобное зимнее утро он мог бы, выходя на берег, взять с собой Ишаллу и наблюдать, как она летает или охотится.

— Так ты себя еще больше изведешь, — сказал он вслух. Затем тяжело вздохнул и зашагал по направлению к городу.

Обычно, чтобы дойти до Ластри, ему требовался почти час. Когда-то это было приятной прогулкой по тропинке, которая вилась среди высоких дубов, кленов, ясеней и вязов. Изредка тропинка поворачивала к побережью, и деревья редели, позволяя путнику мельком видеть море Арика, волны которого разбивались внизу о прибрежные скалы.

Однако за последние годы тропа изменилась, как и все остальное в Тобин-Сере. Обширные участки великолепного леса вырубались, а древесина отправлялась в Лон-Сер или в некоторых случаях в Абборидж. На месте деревьев торчали теперь одни камни да голая земля. Только вырванные корни да пни, оставленные лесорубами, напоминали о том, что было здесь раньше. Тропинку расширили и превратили в просторную, изрезанную колеями дорогу, и по ней теперь упряжи лошадей везли большие телеги, груженные лесом, в город. А Ластри стал сильно зависеть от этой торговли. Как слышали Джарид и Элайна, он стал одним из самых крупных лесных портов в Тобин-Сере. Многие его жители в результате разбогатели, и трудно было найти в городе хотя бы одну семью, которая бы не процветала в той или иной степени за счет вырубки леса. Поэтому Джарид, когда бы он ни приезжал в город, старался скрыть свое отвращение к тому, что здесь было сделано.