Магистр - [40]

А тут и маленький, да юркий Фоскари объявился. Продолжая тараторить и жестикулировать, он расплатился с Суховым, запер ворота амбара и убежал вверх по лестнице, подныривая под обвисшие лозы.

– Поехали отсюда, – велел магистр и аколит. Трястись на телеге всю обратную дорогу он не решился и оседлал брошенного варягами коня.

Выбраться из Амальфи труда не составило – толстый страж дремал в тенёчке, предоставив собирать мзду молодому помощнику, а тот даже внимания не обращал на отъезжавших – выход из города был бесплатным.

Олег с Ивором и Свеном, «записавшимися» в добровольные телохраны, Пончик и Витале Ипато быстро добрались до стоянки в бухте.

Быстренько переодевшись в ромейское и привычное, Сухов собрал ярлов и навклиров хеландий.

– Разрабатывать стратегию и тактику нам некогда, – начал он, – и ту и другую построим на двух принципах – быстроты и натиска. Атакуем с моря.

Хеландии сжигают корабли амальфитанцев, лодьи высаживают бойцов, «троянцы» открывают ворота – и город наш! Вниманию ярлов – просьба не увлекаться резнёй! Всё ж таки амальфитанцы – вассалы императора…

– А добро стяжать можно хоть? – встревоженно спросил Карл Вилобородый.

– Сколько сможете унести!

– А, ну тогда ладно, – успокоился ярл.

– У меня всё, – сказал Олег. – Чистим оружие и ждём вечера!

К вечеру, когда солнце тонуло в Тирренском море, на стоянке остались одни генуэзские галеры и стража из ясов. Хеландии и лодьи вышли в море, двигаясь на вёслах к востоку. В наступление.

Сухов поднялся на борт «Св. Георгия Победоносца», с ним вместе взошли Ивор и Свен – большего количества варангов навклир вынести не смог.

Олег прошёлся по палубе до самого носа и потрогал рукою медный купол огнепального сифона – тот был едва тёплым. Медная труба-жерло, именуемая пирекболом, то бишь огнемётом, и украшенная разинутой пастью чудовища, стояла зачехлённой, а всё пространство до борта покрывали сырые воловьи шкуры, настеленные для пожарной безопасности.

– Где сифонист? – резко спросил Сухов.

Тут же в палубе отворился люк и наружу выбрался длинный, нескладный парень, обряженный в доспехи. Именно обряженный – шлем ему шёл как корове седло.

– Мы при сифоне поставлены, сиятельный, – доложил парень.

– Звать как?

– Евлогием окрещён…

– Ну-ка, Евлогий… – Олег отодвинул сифониста и спустился по трапу вниз.

Внизу было жарко. Гудело пламя в топке котла, полного ужасной горючей смеси, вонял уксус в бочке – только им и можно было затушить «греческий огонь», вода его не брала.

– Воздуху подкачай, Михаил, – сказал сифонист с палубы.

Полуголый, хорошо сложённый Михаил, блестя потной кожей, молча подошёл к мехам и с усилием принялся работать рукояткой – гудящий воздух, нагретый в трубах, заполнял сифон с коротким шипением, всё повышая и повышая давление.

– Долго еще греть? – спросил Олег.

– Не, сиятельный, – отмахнулся хорошо сложённый. – Уже скоро!

– Надо так сделать, чтобы клапаны открылись в порту Амальфи, не раньше! А то как заревут, сразу тревогу поднимут.

– Сделаем, сиятельный!

Когда Сухов поднялся на палубу, над нею уже курился дымок из топки – тяга была хорошая. Котёл быстро нагревался, издавая утробное бульканье.

– Они что, – спросил Свен боязливо, – «греческий огонь» варят?

– Вроде того, – кивнул магистр. – Нагревают его, а потом горячим воздухом выдавливают.

– Ну, правильно, – оценил Малютка, – не руками ж его давить!

Солнце село, а луна ещё не взошла, когда лодьи с хеландиями вышли на рейд Амальфи. Звёздного света хватило, чтобы в чистом воздухе обрисовать тёмные контуры судов, покачивавшихся на якорях и пришвартованных у пристани. Отблескивала вода, тускло светились огни в окнах домов – город и впрямь поднимался от моря на склон подобием гигантской трибуны, от партера до галёрки.

Смутными тенями мелькали матросы по палубе «Св. Георгия Победоносца», разворачивавшие реи. Почти сливаясь с волнами, скользили лодьи.

«Что ж, – подумал Олег, – все действующие лица уже на сцене. Пора объявлять начало представления!»

И тут же, словно услыхав его мысли, сработали niglaros – предохранительные клапаны, сигнализируя, что горючая смесь достигла кондиции и готова к применению, – режущий уши свист, переходящий в высокий вой, огласил тихие просторы бухты. Как чёртики из коробочки, выскочили из люка оба сифониста.

– Мы готовы, сиятельный! – доложил нескладный.

Хорошо сложённый молча запалил лампадку.

– Жгите всё подряд! – отдал приказ Сухов.

Евлогий неожиданно преобразился – в его движениях обнаружилась точность и выверенность. Сдёрнув чехол с пирекбола, он со скрипом развернул его, нацеливая за борт.

– Шкуры смочил? – отрывисто спросил он Михаила.

– Смачивал уже… Сейчас я…

Хорошо сложённый подхватил ведро с уксусом и облил им шкуры, покрывавшие палубу близ огнепального сифона. Резкий запах кислоты ударил в нос.

– Огня!

Михаил стал на карачки, подполз к пирекболу и приподнял зажжённую лампаду. Евлогий оскалился, ногой отжимая бронзовый рычаг. В трубе загудело, из пасти медной химеры забил пар, вспыхнувший синим пламенем, а в следующую секунду химеру вырвало потоком жидкого огня.

С диким рёвом горючка окатила пару амальфитанских галер, разбрызгивая всепожирающее полымя. Огненная дуга сияла в ночи, соединяя хеландию с галерами, с усиерами, с пузатыми кубарами. А тут забил еще один палящий фонтан – взревел сифон на хелании «Грифон». К ревущим выбросам «греческого огня» добавился треск пылающего дерева. Вспыхивали вёсла и скамьи на амальфитанских кораблях, загорались надстройки и борта, чадили скатки парусов, огненными прямыми прочерчивались штаги и ванты, лопались, скручиваясь тлеющими петлями, клубились тучами жалящих искр.