Магический мир философии - [8]

Опыт – поучительный и печальный – разделил в моем сознании Великую Прозу Любви и Поэтическое Колдовство Влюбленности. Разделил, но не разорвал их органического единства. Для меня и теперь влюбленность – живое сердце любви, се свежий исток, родник, омывающий каждую клеточку, каждую грань сложных человеческих отношений. Однако влюбленность может составлять и особую, своеобразную действительность, мини-реальность, когда лик мира разительно меняется, и мы проживаем период, качественно отличный от того, что было вчера. А потом минувшая влюбленность остается позади, как прекрасная горная вершина, где ты однажды побывал, но к которой больше нет возврата.

Что же отличает состояние влюбленности от всех иных состоянии человеческой души, что делает ее и притягательной, и опасной? Думаю, первый признак влюбленности – восхищение, второй – индивидуальная, глубоко личностная направленность его на конкретного человека.

Влюбленность – всегда индивидуальный выбор (даже если она приходит десятый раз!), пылкий и требовательный, это маленький фейерверк, которым освещается жизнь. Николай Бердяев называл подобное чувство любовью-эросом, выводя это понятие из Платоновского учения об эросе – восходящей любви, любви к идеям, красоте, божественному совершенству. Правда, у Н. Бердяева любовь – эрос, связанная с восхищением и желанием взаимности, получает в конечном счете негативную оценку. Он не отвергает ее, но считает глубоко трагичной, в то время как истинно достойной полагает христианскую любовь, любовь-жалость, любовь ко всем, а не к избранному…

Я думаю, что такое противопоставление, хотя оно и достаточно традиционно для христианского мироотношения, не совсем основательно. Богу – богово, кесарю – кесарево. Крылатый эрос влюбленности существует так же реально, как снисхождение к слабым и сочувствие к страдающим. Они не отрицают друг друга, в обычной жизни нередко идут рука об руку, и тем важнее своеобразие каждого из них. Разницу между ними весьма чутко чувствует любой человек, который хоть раз задавался вопросом: любят меня или всего лишь жалеют? И насколько радостнее ему, если ответ – «Любят!» Значит, избирают из многих, значит, надеются на лучшее во мне, значит я – не нищий, а принц, и влюбленному нужны крылья, чтобы подняться ко мне!

Влюбленность означает, что именно с этим человеком я ощущаю минуты радости даже в самых трудных, скучных и печальных обстоятельствах. Почему-то считается, что в браке любовь-эрос непременно гибнет (очевидно, по принципу «для лакея нет героя»). Клайв Льюис, известный английский эссеист, кротко и терпеливо уговаривает своих читателей смириться с тем, что влюбленность уходит, как и молодость, зато остается союз, поддерживаемый волевыми усилиями, привычкой. «Влюбленность – вещь хорошая, но не наилучшая»,– а, стало быть, можно прожить и без нее. Прожить-то конечно можно, только как? Без влюбленности, без восхищения своей «половинкой» брак превращается в выполнение долга, в рутинный быт, в лучшем случае – во взаимопомощь, потому что даже искренняя дружба несет на себе отпечаток взгляда через «волшебные очки». Утеря влюбленности, очарованности индивидуальностью близкого человека, может быть, самая тяжелая утрата в семейной жизни, самая страшная брешь, нанесенная ей обыденностью. Страшная, но необязательная. Семьи, в которых влюбленность сохраняется всю жизнь, существуют. Много ли их? – скептически спросит читатель. Немного. Впрочем, как на свете вообще немного всего настоящего. Рискну утверждать: пожизненная влюбленность, превозмогшая испытания повседневностью,– вернейший признак истинной и счастливой любви.

Замечу, что хотя чаще всего о влюбленности говорят применительно к отношениям мужчины и женщины, сама она, как духовный феномен гораздо шире. Можно быть влюбленным в своих родителей или своего ребенка, испытывать благоговейный восторг перед учителем, восхищаться и тянуться к другу или подруге. Влюбленность не знает возрастных границ, Это не детская болезнь, с необходимостью уступающая место ядреному взрослому здоровью, лишенному всяческих восторгов и иллюзий. Влюбиться способен любой человек, у которого не уснула душа.

«Волшебные очки влюбленности» – вещица хрупкая, их очень легко сломать, но тот, кто умеет носить их, оказывается как бы вне течения времени. Разумеется, влюбленность старика или старушки и юноши или девушки отличается рядом нюансов, но ей-богу, только нюансами. Я знала пожилых людей, способных так светло очаровываться и видеть своих избранников так поэтически, что им могли позавидовать молодые. И это не были люди масштаба великого Гете, которого обычно приводят как пример живости чувств. Обычные наши отечественные бабули и дедули. Но души их были живыми и юными, не соответствовали бренному телу. В то же время можно быть календарно молодым, и совершенно, абсолютно мертвым внутренне. Все печальники русской литературы – это люди, не способные влюбиться, оттого и маются, и ищут смерти. Невозможность влюбиться (или быть влюбленным) – свидетельство того, что человек изнутри покрылся корой, одеревенел, не способен видеть чужую индивидуальность, отличать, выбирать, не может удивляться и не желает тянуться вверх. Повторяю: влюбленность – взлет, притяжение высоты, той манящей высоты, которой обладает в наших глазах Другая Личность.