Магический мир философии - [118]

Проведенные еще в первой половине века исследования ныне широко известного в нашей стране Альфреда Шюца показали, что мир повседневности, в который мы все погружены, – это мир матриц и стереотипов, схем и нормативов, распространяющихся как на сознание, так и на поведение. Мы ничто и никого не можем понять и оценить, не прибегая к этой системе интерсубъективно заданных измерителей. Потому повседневность проникнута ожиданиями. Ну, в самом деле, как вы будете реагировать, если вместо того, чтобы продавать вам товары, продавец станцует вам бешеную джигу, а в ответ на вашу помощь и дружбу вас будут обливать грязью? -В первом случае удивитесь и возмутитесь. Во втором, – конечно, обидитесь. Шюц специально вводит термин "фоновые ожидания" подчеркивая этим всепроникающий характер наших установок, готовность воспринимать мир определенным образом, так, как он задан нам нашей культурой. Конечно, к культуре можно относиться творчески, но нельзя выпрыгнуть из нее совсем и оценить своего ближнего, абсолютно ни с чем его не соотнося. Зачем же давать людям советы "ничего ни от кого не ждать", зная, что такие советы заведомо невыполнимы?

Смысл выражения "боритесь с обидой, воспринимая другого таким, как он есть" может иметь еще один смысл: не пытайтесь переделывать другого, распевая песенку "Стань таким, как я хочу". Вполне можно согласиться с утверждением, что ломать натуру и характер Другого – дело безнадежное и жестокое. Однако это совсем не отменяет того, что мы непрерывно формируем друг друга. Воспитываем. В любом возрасте. И моя обида, если, разумеется, она имеет под собой серьезное основание, может заставить другого рефлексировать и меняться. Даже если он меня не любит, а лишь уважает и желает поддерживать со мной личные отношения.

"Если другой не способен на переживание вины, обида становится бесполезной, нефункциональной", – пишет Ю. Орлов. Я совершенно согласна с ним. Но далеко не все в нашем внутреннем мире прагматично и функционально. Обида (особенно, если другой покидает вас) не дает никаких внешних результатов, но она соизмеряет вас с некой ценностной шкалой отношений, показывает, что вы – человек, а не бог, способный обойтись без кого угодно.

Я совсем не ставлю своей целью пропеть славу обиде. Я тоже считаю, что постоянная обидчивость изматывает человека, разрушает его, особенно, когда обиды происходят по пустякам. На я не могу принять тезиса "вам никто ничего не должен". Мы все должны друг другу, должны любовь и труд, благоволение и заботу. Должны! И к этому-то как раз надо относиться спокойно. Без этого – плохо, ужасно, без этого – гибель в душевном одиночестве и без надежд. А обиды можно изживать и другими путями. Есть разные методики. В одном случае старательно вырабатывают равнодушие к личности обидчика, в другом – снисходительность к чужим порокам, в третьих – мысленно уменьшают его, пока он не превращается в точку и не исчезает на горизонте, в четвертом – просто его жалеют, видят в нем существо, обиженное жизнью. Я полагаю, что вполне можно бороться с обидами, не отгораживая себя от человечества ледяной стеной суждения: "и вы мне не нужны и я без вас обойдусь". Потому что все глубоко связаны, и истинная свобода состоит не в монадном одиночестве, а в успешном взаимодействии.

Следует отметить, что концепции, связанные с идеей максимальной автономии человека от других людей, акцентирующие ценность индивидуалистичности, созданы в основном на Западе, в странах, прошедших путь классического капитализма и впитавших из экономики пафос атомизации. К сожалению, я не знакома с психотерапевтическими работами, характерными для современной Японии, Китая, других азиатских стран, но смею предположить, что они не включают в себя требований "активной любви к себе" и игнорирования установок внутреннего долга: как своего, так и чужого. Ориентация на целостное и закономерное мироустройство, на вписанность всякого "я" в круг "мы", в единый социокультурный порядок не может считаться "саногенным", вдохновляющим и спасающим путь отказа от ценностей единства, единения. Россия, испокон века стоящая между Западом и Востоком, в плане своего мировосприятия более тяготеет к Востоку, к соборности в религии и коллективистским, постобщинным ценностям в повседневной жизни. Возможно, поэтому так трудно дается нам обучение "разумному эгоизму", стремление к полной стоической душевной самостоятельности оканчивается драматической смыслопотерей.

Возможно, психотерапевтическая практика, не столь давно пришедшая на нашу отечественную почву, требует создания и своеобразной теоретической базы, и собственно "российских" методик, отличных от тех, что выработаны в регионах с иной культурой, иными традициями, иным типом ментальности.

Третий тезис, тесно связанный с двумя предшествующими и предложенный Профессором своим слушателям, гласил: "Будьте естественны и спонтанны". На первый взгляд, этот призыв не несет в себе никакого "негатива" и может быть с радостью принят к исполнению любым человеком, чувствующим на себе давящую тяжесть наших многочисленных условностей. Мы действительно зажаты и "закомплексованы", нас тормозят невидимые миру страхи, опасения и предрассудки. Поэтому призыв к спонтанности воспринимаем как призыв к свободе, к сбрасыванию груза, к возможности быть гармоничным.