Магический мир философии - [117]

Все они доставили боль близким людям, все проявили необоснованную жестокость и равнодушие. Равнодушие, которому их научили. Взамен этого была приобретена "свобода": без любви, без дружбы, без ответственности, без соучастия. Благо, столь же прозрачное, как и удовольствия, получаемые в результате беспробудного пьянства или наркотических инъекций. Безвыходная, бессмысленная свобода, лишенная, выражаясь языком В. Франкла, "трансценденции", выхода к другим, который невозможен без взаимосвязи и взаимозависимости.

Второй тезис Профессора, теснейшим образом связанный с первым, гласил: Вам никто ничего не должен.

Надо сказать, что тезис этот применяется на практике с гораздо большим трудом, нежели положение "я никому ничего не должен". Когда "я ничего не должен", тут все ясно, а вот когда отворачиваются другие… Здесь легко выпасть из той самодовольной эйфорийки, которую создает эгоистический восторг. И выпадают. И не только из эйфории, но и из жизни тоже. Некоторые посетительницы Профессора (к счастью, их было все же мало) неожиданно кончали жизнь самоубийством или совершали попытки суицида. Можно предположить, что наряду с другими факторами здесь играл немалую роль и тот ценностный сбой, который претерпевали эти люди, пытаясь воплотить в собственной жизни теорию "независимо от Других". Они просто не справлялись с титанической и демонической ролью, взятой на себя: превзойти обычные человеческие нормативы отношений, возвыситься над мелкостью обид, переживаний, расхожих, но реальных представлений о справедливости.

"Независимым от других", возможно, способен быть аскет, отшельник, посвященный, чья душа полностью повернута к Абсолюту. Это качество особенно избранных, к тому же тренируемое годами и одушевленное верой в высшие измерения бытия. Лишь святой может относиться к другим людям без всяких обид, без желаний и требований, без ожиданий чего-либо "для себя". Он уже это превзошел. Он вознесся над "нуждой" в Другом и сам стал лишь "даром", который дарится всем остальным безоговорочно.

Идея спокойного принятия того, что "нам никто ничего не должен", быть может, и способна служить неким горизонтом, регулятивным принципом нравственного стремления, но она абсолютно неприменима в реальной жизни для решения практических психологических коллизий. Она предъявляет к человеку непомерные требования, фактически настаивая на полном одиночестве, которое надо принять в качестве безусловного факта. В сущности, это противоречит социальной, коммуникативной природе человека.

Абсолютная бескорыстная божественная доброжелательность просто невозможна для "среднего пациента", обратившегося к психотерапевту. Если она принята как "руководство к действию", то тотчас оборачивается несостоятельной претензией, отчего человек чувствует себя еще больше ущемленным: "Я не способен на независимость. Я не способен на самостоятельность. На жизнь без нужды в Другом"

Но именно на такое "разочарование в себе" нередко толкает человека психиатрия, призывая его отказаться от людских мерок взаимозависимости и от тех ожиданий, которые с этой зависимостью связаны. Это особенно ярко проявляется в рекомендациях, которые дают терапевты пациентам, не способным справиться с обидами на своих близких и испытывающим поэтому сильный дискомфорт. Так, например, известный психотерапевт Ю. Орлов считает, что наша обидчивость – инфантильная реакция на наше окружение, она питается энергией магического сознания. Если мы реалистически смотрим на мир; то понимаем, что поведение другого не обязано соответствовать нашим ожиданиям (другой ничего тебе не должен!). Наши ожидания по отношению к другим Ю. Орлов считает инфантильным эгоцентризмом. О выражениях типа: "Хорошему должно быть хорошо, плохому плохо. В мире существует справедливость, а он поступает несправедливо. Дети должны быть благодарны родителям" он отзывается так: "Куча благонамеренных и льстящих примитивному сознанию глупостей, которые наперегонки повторяются писателями, как знаменитыми, так и мелкими, и мешают нам думать саногенно". Чтобы думать "саногенно", надо "совершить акт принятия другого таким, каков он есть, простить, признать за ним свободу выбора любой линии поведения, даже обижающего вас. Принять другого – это значит считать его свободной личностью, которая не обязана вас любить. Ибо в известной всем пословице сказано: "насильно мил не будешь!"

Оставим на совести Ю. Орлова обвинение в глупости всех, кто считает, что к родителям следует испытывать почтение и верит в наличие справедливости. Думаю, что понятия справедливости и благодарности не нуждаются в моей защите, так как говорят сами за себя – человеческое общество без них невозможно и никогда не существовало. Однако изумляют утопизм и несоответствие реальности в самой постановке вопроса. Что означает "другой как он есть"? Неужели это некая абсолютная самозамкнутая данность, не зависящая ни от каких человеческих нормативов и не подвластная им? И неужели это нечто неизменное, на что никто и ничто не влияет? Разумеется, нет. Другой человек вписан чаще всего в ту же систему ценностей и ориентиров, что и мы с вами. Он может вас не любить (любовь невозможна без его воли), но при этом он не только может, но и обязан соблюдать множество нормативов человеческого поведения и обращения, которые призваны помочь минимально ранить другого, смягчать конфликты, разрешать противоречия. В обществе есть установившиеся представления о порядочности и непорядочности, вежливости и грубости, достойном и недостойном поведении. Обида – не инфантилизм, а естественная реакция на вполне законные ожидания относительно определенного типа поведения.