Магический Марксизм - [68]

. И все же несмотря на все это, казалось бы вопреки фактам, Маркс прозревает теплое течение будущего, магическое может быть. Каким-то образом он совершает основанный на воображении экзистенциальный прыжок от катастрофической материальной реальности к своего рода почти сартровской ирреальности: на чуть более чем десяти страницах «Grundrisse» Маркс демонстрирует имманентные возможности в мире, ставшем грандиозной формой постоянного капитала, имманентную возможность мира, где главная ценность – это больше не физический труд, а умственный, нематериальный труд, описывает мир когнитивного, не связанного со специализацией капитализма, а не мир индустриального материального капитализма[180].

Марксов реализм здесь является магическим в том смысле, что он не просто анализирует то, что действительно существует; он предполагает непредвиденное, предвосхищает и закладывает основы понимания потенциальных преобразований, уже содержащихся в измененной форме в действительности. Его воображение создает уже собственный образ, воображаемое коммунистическое будущее, вероятно с собственной Воображаемой партией, в которую входят рабочие, более не работающие, «отделенные» от работы, чья «непосредственная форма» перестала быть «великим источником богатства». В этот момент, говорит Маркс, «рабочее время перестает и должно перестать быть мерой богатства, и поэтому меновая стоимость перестает быть мерой потребительной стоимости. Прибавочный труд рабочих масс перестал быть условием для развития всеобщего богатства». Отсюда Маркс делает несколько выводов – непростых выводов, – оставляя и нам соблазнительную возможность делать собственные выводы.

Сначала он указывает, что «рушится производство, основанное на меновой стоимости, и с самогó непосредственного процесса материального производства совлекается форма скудости и антагонистичности». Дебаты вокруг концепции когнитивного капитализма поставили вопрос: как «классический» марксистский закон стоимости, теория стоимости, сформулированная Марксом в «Капитале», оказалась неподходящей для описания роста нематериального труда, то есть высокотехнологичных, высоко прибыльных, основанных на науке и информации типов деятельности, приобретших в рамках экономики в целом собственную динамику образования стоимости, причем такой, которую лишь в незначительной степени можно запасти, рассчитать, формализовать или объективировать. Поэтому, скорее всего, мало оснований сомневаться в том, что говорит Горц об этом.

Оказание услуг и нематериальный труд становятся господствующими видами труда, а материальный труд, напротив, оттесняется на обочину производственного процесса или просто перемещается в страны с более дешевой рабочей силой. И хотя без этого труда по-прежнему не обойдешься, а в количественном отношении он продолжает составлять львиную долю, он тем не менее становится подчиненным моментом производственного процесса. Сердцевиной создания стоимости становится нематериальный труд[181].

Другие авторы, например Дэвид Харви, убедительно показали, как продолжающееся и расширяющееся накопление капитала в последние пару десятилетий отмечено такими чертами, как тенденция к изъятию, выводу активов, расхищению общественного достояния, его захвату посредством приватизации, корпоративного мошенничества, рискованной игры на фондовой бирже; не фиксируется никакого стремления инвестировать в живой труд на реальном производстве[182]. Все эти исследователи показывают или, по крайней мере, из их анализа вытекает, что живой труд является таким видом труда, которому грозит полное исчезновение. Маркс тоже говорил об этом:

Труд выступает уже не столько как включенный в процесс производства, сколько как такой труд, при котором человек, наоборот, относится к самому процессу производства как его контролер и регулировщик… Вместо того чтобы быть главным агентом процесса производства, рабочий становится рядом с ним. В этом превращении в качестве главной основы производства и богатства выступает не непосредственный труд, выполняемый самим человеком, и не время, в течение которого он работает, а присвоение его собственной всеобщей производительной силы[183].

Позиция Маркса в «Grundrisse» – это позиция оптимиста, радостно потирающего руки в ожидании созревания «материальных условий для того, чтобы взорвать эту основу». Он видит мир, который «исключает труд», который вращается вокруг «мертвого труда», вокруг производства социальной жизни под контролем «всеобщего интеллекта», видит мир, беременный своей противоположностью, мир как «движущееся противоречие». Поскольку, говорит он, сокращается время «необходимого труда» и поскольку существуют материальные условия и составляющие для создания «условий для общественного свободного времени, для сведения рабочего времени всего общества к все сокращающемуся минимуму и тем самым – для высвобождения времени всех [членов общества] для их собственного развития». В конечном счете – напоминает Маркс своим читателям, реальное богатство это не распоряжение прибавочным трудом, но «созидание – за пределами необходимого рабочего времени –